Шесть мессий

— Подошел к его двери без предупреждения. Три года назад, когда восстановился на службе. Представился агентом короны и предъявил документы.

— Зачем?

— Столкнулся с загадками. Хотел задать вопросы. Он, как оказалось, охотно пошел на сотрудничество. Нашел меня весьма экзотичным. Я жил у него два месяца в качестве, как объяснил он своим людям, прикомандированного инженера. Мы обменялись несколькими идеями о применении его новых технологий…

Его прервал донесшийся из-за занавеса ритмичный гул. Спустя мгновение из отверстия, проделанного в ее центре, возник луч света, затопив экран ярким квадратом, на который было больно смотреть.

Эдисон появился снова и, подойдя к ним, остановился рядом. Извивающиеся черные закорючки забегали по экрану.

— Пыль на линзах, — пояснил он, — в начале ленты катушки всегда так, запечатлевается всякий посторонний мусор, так что придется немного потерпеть. Но материал, о котором ты просил, Джек, я покажу.

Экран снова потемнел, а потом перед ними неожиданно появились два боксера, круживших по огороженному канатами рингу, молотя друг друга. Звука не было, изображение было черно-белым, движения — почти комически резкими, но это зрелище — взявшиеся невесть откуда движущиеся картинки — поразило всех.

— Этот джентльмен — Джим Корбетт, чемпион мира в тяжелом весе, — сказал Эдисон, указав на более крупного из бойцов. — Снят в этой самой комнате несколько месяцев тому назад. Его противник — никому не ведомый местный малый, нанятый специально для этого случая…

На экране Корбетт обрушил противника одним ударом. Картинка сменилась пейзажем, затем прямо из зева прорытого в склоне горы железнодорожного туннеля вылетел поезд; зрители непроизвольно вскрикнули, Иннес даже вскочил со стула.

Эдисон ухмыльнулся и похлопал его по бедру.

— Сколько раз ни вижу, как реагируют на это зрители, это всегда веселит.

Пейзаж на экране сменился интимным будуаром: драпировки из шелка, тюль с пышными кистями, роскошные подушки были раскиданы по ковру из леопардовых шкур. Из-за занавесок показалась изящная рука в серебряных браслетах, затем — босая ножка, а вот и их обладательница, грациозная темноволосая девушка-танцовщица в просвечивающих гаремных шароварах и тонком, как паутинка, лифчике. Ее волосы украшали цветы, шею — жемчуга, а в пупок был вставлен крупный драгоценный камень. Она флиртовала с ними с экрана, строила накрашенные сурьмой глазки, а потом принялась весьма впечатляюще покачиваться и извиваться.

— Великолепно! — воскликнул Иннес. — Кто она такая?

— Ее прозвище Маленькая египтянка, — ответил Эдисон. — Но на самом деле ее имя Милдред Хокинхаймер, она из Бруклина. Первая в нашей стране исполнительница танца живота. Бьюсь об заклад, ей будет сопутствовать большой успех.

Все присутствующие не нашли оснований с ним не согласиться.

— Очень талантливая девушка, — заметил Штерн.

— Из Бруклина? — удивился Престо. — Это кажется маловероятным.

— Ее вдохновила одна особа из Сирии, тоже выступавшая под псевдонимом Маленькая египтянка, которая стала скандальным открытием прошлогодней Всемирной ярмарки. В настоящее время по всей стране выступают, практикуя свое ремесло, двадцать пять таких египтянок, на них большой спрос. А что касается нашей — это самая большая приманка в каждом салоне кинетоскопа: мы можем запросить за показ четвертак, и люди все равно будут выстраиваться в очередь. А все дело тут в той шутке, которую играет с нами зрение. Если зафиксировать разные стадии движения на неподвижных фотографиях, а потом показывать их в быстрой последовательности, то сознание воспринимает движения как непрерывные.

— У этого изобретения безграничные возможности, — сказал Дойл.

— Вы так думаете? Боюсь, что это может не найти особо уж широкого применения, только потрафит избыточной чувственности, или попросту похоти. Конечно, это всего лишь зрелище, но есть в этом что-то как бы постыдное, правда?

— Двести лет назад самыми популярными развлечениями в Англии были публичные казни, сразу за ними следовали травля медведей и петушиные бои, — сказал Престо.

— Вообще-то, как правило, люди относятся к новым изобретениям с недоверием, — заметил Эдисон. — Долгое время многие боялись, что болезни могут передаваться по телефону. Но движущиеся картинки, похоже, стали исключением. Ничего подобного я еще не видел: народ тянется к ним, как верблюды к воде.

— А как вы ее вообще нашли? — спросил Иннес, которого волновали вовсе не те проблемы, что Эдисона: в его взбудораженном зрелищем сознании вызревал пикантный проект объединения всех двадцати пяти Маленьких египтянок.

— Танцует на Кони-Айленде, хотя это выступление было записано здесь. Милдред еще та девица: с удовольствием расскажет вам, что ее танец представляет собой точную копию тайных ритуальных плясок, исполнявшихся в храмах Древнего Египта. Ну а уж откуда она узнала о нем здесь, посреди каменных джунглей, навсегда останется тайной, которая уйдет с ней в могилу.