Шесть опаленных роз (ЛП)

Я думала, что не доживу до семнадцати, двадцати, двадцати пяти лет. Но вот мне исполнилось тридцать лет, сердце все еще бьется, смерть идет в ногу со мной, не обгоняя. Я все еще живу, как и проклятые и одновременно благословенные цветы, оставленные моим отцом.

Я чувствовал себя дурой за то, что не поняла этого раньше. Что моя более долгая, чем ожидалось, жизнь была не просто удачей. Я жила, пока город увядал. Почему мне даже не пришло в голову задаться этим вопросом?

Я вложила свою руку в руку Витаруса, положила поверх цветка и грязи.

Вейл упал на неровную поверхность земли прямо за Витарусом.

Но внимание бога было приковано ко мне.

— И? — произнес Витарус на выдохе.

— Я, — сказала я. — Я отдаю тебе себя.

Витарус наклонился ближе, его губы были так близко, что касались моих.

— Люди, — промурлыкал он. — При всех ваших недостатках, может быть, вы все-таки не такие уж скучные.

Его поцелуй был яростным и глубоким, его язык раздвигал мои губы, требуя, исследуя. Я не могла дышать. Мир растворился. Жизнь и смерть столкнулись друг с другом. Он вдохнул в меня воздух, и его дыхание было ростом, солнцем, водой и светом, а затем он глубоко вдохнул, отбрасывая все это и разжигая, как огонь, болезнь, которая преследовала меня с самого рождения. Мои силы иссякли. Мои легкие сморщились. Моя кожа стала горячей от жара и холодной от дрожи. Сердце билось, билось, билось, пульсируя лишь тонкой, бессильной кровью.

Пятнадцать лет болезни, которую удалось предотвратить благодаря сделке с моим отцом, теперь снова обрушились на мое больное тело, причем вся сразу. Пятнадцать лет слабости рвались по моим венам, унося с собой мою несправедливо затянувшуюся жизнь.

Вдалеке послышался знакомый голос, назвавший меня по имени.

Но этот крик отчаяния отошел на второй план, когда Витарус, спустя целую жизнь, разорвал наш поцелуй.

— Сделка заключена, маленькая больная овечка, — прошептал он, слизывая мое здоровье со своих губ.

А потом он исчез, и я упала навзничь на бесплодную почву, прямо в объятия смерти.

Глава

23

Когда я впервые встретилась со смертью, я увидела ее лицо еще до того, как увидела лицо повитухи, моей матери, моего отца. Моя смерть определила всю мою жизнь. Это было мое начало и мой единственный конец. В течение пятнадцати лет смерть висела, прижавшись к моему горлу так близко, но так и не смогла коснуться меня.

Теперь я была в ее власти, и ее хватка была неистовой. Она вырывала из меня жизнь одним безжалостным движением.

Домом смерти стало поле почерневших цветов.

— Ты шла сюда, — шептала она, — очень, очень долго.

— Лилит. Лилит.

Кто-то звал меня по имени. Знакомый голос, к которому я хотела повернуться своим лицом, чтобы увидеть. Я моргнула. Это было тяжело. Я увидела чистое небо.

Я еще раз моргнула.

Лицо.

Два лица.

Мина, моя сестра, ее глаза сияли ярче, чем когда-либо за долгое время. Ее слезы были теплыми на моей щеке.

Я открыла рот, и внезапная волна слов подступила к моему горлу — слов, которые я всю жизнь не знала, как ей сказать, ласк, которые я не знала, как ей предложить. Но я не могла говорить, мое дыхание было влажным и обжигающим, создавая на губах лишь железно-сладкие пузырьки.

Я моргнула.

Домом смерти стало поле цветов. Я уже смирилась с тем, что попаду туда, даже если опоздала на пятнадцать лет. Смерть шла рядом со мной.

— Похоже, тебе грустно уходить, — сказала она.

Я перестала идти.

Я понимала, что это было правильно. Мне было грустно уходить.

В другом мире нежное прикосновение повернуло мое лицо.

Глаза открылись с огромным, невозможным усилием.

Вейл склонился надо мной. Его рука сжала мою так крепко, что я почувствовала это на том свете. Возможно, в этом был смысл. Вейл, как и я, балансировал на грани жизни и смерти.

И опаленная роза, зажатая между нами, теперь увядала, как и я.

Глаза Вейла говорили: «Останься», и впервые в жизни я захотела этого. Я хотела остаться так сильно, что готова была умереть за это.

Я пыталась говорить, пыталась сказать ему…

— Ты хочешь жить, Лилит? — прошептал он.

Я снова моргнула и едва смогла открыть свои глаза.

Домом Смерти стало поле цветов, и кто-то тянул меня за руку, но я не…

— Лилит, ты хочешь этого? — снова прозвучал Вейла, снова, более неистовый.

И я знала, что он мне предлагает. Я знала, что он примет любой мой ответ.

Смерть остановилась. Повернулась ко мне.

На мгновение я встала между ними обоими. Вейлом и смертью.

Ты хочешь этого?

Я заставила себя открыть глаза.

— Быстрее, Лилит. — Голос Вейла был настойчивым, грубым, как будто он едва сдерживал слезы. — Ты хочешь этого?

Я хотела жизни.

Я хотела времени.

— Да, — задохнулась я, когда смерть схватила меня за руку.

Я почувствовала острую боль в горле, когда аромат мертвых роз захлестнул меня.

Где-то в далеком мире мое тело корчилось, легкие боролись за очередной глоток воздуха.

Я сопротивлялась. Смерть крепче прижалась ко мне.

— Я так долго этого ждала, — разочарованно сказала она мне.

Что-то горячее наполнило мой рот, скопилось в горле. Сладкое, с горьким привкусом.