Шесть персонажей в поисках автора

Падчерица. Ну, тогда хотите, я покажу вам, как я умею петь и танцевать? Этому я обучилась всего за два месяца – после того как умер отец. (Затягивает «Берегитесь Чу Цын-Чу» Дейва Стемпера, переделанную в фокстрот или медленный уанстеп Френсисом Салабером. Поет первый куплет, сопровождая пение танцевальным па.)

Les chinois sont un peuple malin,
De Shangai à Pekin,
Ils ont mis des écrit eaux partout:
Prenez garde à Tchou-Thin-Tchou![1]

Актеры и актрисы (смеются и хлопают в ладоши). Отлично!..

– Браво!..

– Изумительно!

Директор (сердито). Тише! Можно подумать, что вы в кафешантане. (Отведя Отца в сторону, с некоторым удивлением.) Скажите: она сумасшедшая?

Отец. Нет… Хуже!..

Падчерица (прерывая его, Директору). Хуже! Хуже! Разве дело в том, хуже или лучше? Прошу вас, дайте нам сыграть эту драму сейчас же… В нужное время вы увидите… когда эту душку… (Берет за руку Девочку, которая до сего времени стояла, прижавшись к Матери, и подводит к Директору.) Видите, какая чудесная крошка! (Берет ее на руки и целует.) Милая ты моя, милая!.. (Опускает на пол и прибавляет как бы против воли, в волнении.) Так вот, когда господь приберет ее к себе… и когда этот идиот (грубо, за рукав выталкивает вперед Мальчика) сделает самую большую свою глупость – а ведь он полный кретин (резко отпихивает его), – тогда вы увидите, на что я способна, да, сударь, увидите! Сейчас еще не время! Ведь после того, что произошло между ним и мной (с жуткой многозначительностью подмигивает в сторону Отца), я больше не в силах находиться в этой компании. Я не могу видеть страдания Матери из-за этого болвана-переростка. (Показывает на Сына.) Взгляните на него, взгляните! Безразличен, холоден как лед, полон презрения ко мне, к этому мальчугану (показывает на Мальчика) и к этой крошке… и все оттого, что он законный сын… А мы, видите ли, незаконные!.. (Подходит к Матери и обнимает ее.) И эту несчастную женщину, которая приходится матерью всем нам, он не признает, смотрит на нее свысока, будто она только наша мать… Прохвост! (Все это произносится скороговоркой, в крайнем возбуждении. Сделав ударение на слове «наша», слово «прохвост» она произносит тихо, с таким выражением, будто хочет сплюнуть.)

Maть (с бесконечной печалью в голосе, Директору). Сударь, во имя этих двух несчастных созданий умоляю вас… (Пошатывается, вот-вот лишится сознания.) О боже, боже!..

Отец (с помощью взволнованных, сбитых с толку актеров поддерживает ее). Стул! Ради бога, скорее стул!..

Актеры (поспешно подбегая). Так это не игра? Ей и в самом деле дурно?

Директор. Скорее стул!

Один из актеров приносит стул; другие предупредительно обступают ее. Мать, сидя на стуле, пытается помешать Отцу приподнять с ее лица вуаль.

Отец. Взгляните на нее, синьор, взгляните!..

Мать. Нет, нет, ради бога, не надо!

Отец. Оставь, пусть смотрят! (Поднимает вуаль.)

Мать (вскакивает со стула и закрывает лицо руками, с отчаянием в голосе). Заклинаю вас, господин директор, не позволяйте ему привести свой замысел в исполнение! Я этого не вынесу!

Директор (я недоумении, совершенно сбитый с толку). Я решительно не понимаю, где мы находимся и что тут происходит! (Отцу.) Это ваша жена?

Отец (поспешно). Да, сударь, моя жена!

Директор. Так почему же вы говорите, что она вдова?

Актеры, словно сбросив с себя тяжелый груз, разражаются громким смехом.

Отец (уязвленно, с обидой). Не смейтесь! Ради всего святого, не смейтесь! Ведь в том-то и заключается драма этой женщины, сударь! Она принадлежала другому мужчине, и тот, другой, должен был бы быть здесь!