Шесть подозреваемых

Тут я запсиховал, точно муравей в закипающем котелке, и поспешил к главным воротам; охранник забрал у меня одноразовый пропуск и махнул рукой: дескать, проходи.

Добравшись до главной дороги, я ласково похлопал свой чемоданчик. В городе, где разгуливают сумасшедшие, готовые стрелять по живым людям, чертовски приятно иметь кое-что для самозащиты. С пистолетом от Лиззи я мог послать парней из «Аль-Каиды» в ПМАЗ, что на жаргоне семьи Пейджей означает: «Поцелуйте мой американский…»!

12. Проклятие онкобоукуе

Туземец, явившийся с острова Малый Андаман, ехал в трамвае номер тридцать по маршруту Калигхат — мост Ховрах и наслаждался ветром, ласкающим его лицо.

Это было в девять тридцать утра, девятнадцатого октября. Ранний смог уже рассеялся, и совершенно безоблачное небо раскинулось голубым ковром, чистоту которого нарушали только зубчатые вершины многоэтажек. Кожу Экети щекотали тепловатые солнечные лучи. Вдыхая тяжелый, кислотный воздух города, он широко раскинул руки, запрокинул голову и упивался ослепительным восторгом бытия. Будто нарочно, над головой пролетели два серых голубя; они согласно, в лад, махали крыльями и, казалось, полностью разделяли ликование наступившего дня.

Трамвай проезжал через Эспланаду, кипучее сердце мегаполиса, и всюду, куда ни посмотри, были люди, люди… Дети с восторгом тыкали в чужеземца пальцами, у мужчин отвисали челюсти, а женщины ахали, прикрывая ладонями рты; Экети, улыбаясь, махал им рукой. Вокруг настоящим водоворотом бурлило уличное движение — автомобили, рикши, такси, мотороллеры, велосипеды. Гудки ревели, трубили, визжали кто во что горазд. По дороге стайками сновали частные автобусы; у каждого на подножке сбоку висел кондуктор в особой форме и во весь голос выкрикивал остановки. Огромные щиты, щеголяя кричащими красками, отчаянно призывали пользоваться определенной маркой шампуня или зубной пасты. Здания по сторонам дороги высились подобно гряде древних холмов. Экети словно плыл в каком-то чудесном сне.

Вот уже более двух недель минуло с того рокового дня, когда он вызвался раздобыть священный камень, украденный Банер-джи. Тогда старейшин застал врасплох младший чиновник службы соцобеспечения Ашок Раджпут, подслушавший речи совета. Но еще сильнее их удивила его готовность помочь Экети добраться на корабле до Индии, чтобы вернуть ангетьяй. Сложные обстоятельства вынудили племя с неохотой принять его предложение. Мало того что Ашок раскрыл тайный замысел — он был единственным, кто знал адрес Банер-джи. Однако Экети предупредили, чтобы держал ухо востро и при первом же удобном случае, как только достанет священный камень, отделался от чиновника, словно от надоедливой мухи.

Приготовления к путешествию заняли больше недели. Ашоку предстояло получить разрешение на выезд. Тем временем Нокаи, шаман племени, собирал дорожные припасы для Экети: клубни и полоски сушеного свиного мяса в пищу, целебные снадобья, комья красной и белой глины для нанесения ритуальных узоров на тело, мешочек свиного жира, чтобы было чем развести глину, и самое главное — чауга-та, амулет от напастей, изготовленный из костей великого Томити. Все это молодой человек положил в черный парусиновый мешок — поддельный «Адидас», купленный в Хат-Бее,[150] — а сверху прикрыл ветошью. Всю ночь племя пировало и веселилось, провожая будущего героя. Наутро он сел на правительственный катер и отплыл к Порт-Блэр, а уже к вечеру ему помогли тайно пробраться на борт большого пассажирского судна «Джахангир», трижды в месяц отправлявшегося в Калькутту, — капитан оказался знакомым Ашока. Чиновник соцобеспечения поселился в роскошной каюте, а Экети запихнули в тесную подсобку возле машинного отделения, подальше от любопытных глаз.

— И помни, — наставлял его Ашок, — никто не должен узнать, кто ты и откуда явился. Поэтому волосы постоянно прячь под кепкой, а эту челюсть, которая болтается у тебя на шее, убери под футболку. Если спросят, назовись лучше одним из адиваси.[151]

Говори, что ты Джиба Корва из Джаркханда. Это индийский штат, в котором полно примитивных туземцев вроде тебя. Понял? Теперь повтори свое новое имя.

— Экети зовут Джиба Коба из Джакана.

— Идиот! — Ашок постучал его по лбу. — Надо говорить: «Я Джиба Корва из Джаркханда». Кепку надень. И повторяй за мной двадцать раз.

Экети нацепил красную кепку «Гэп» и послушно твердил урок, пока не запомнил накрепко.

И вот накануне, покрыв за трое суток расстояние в тысячу двести пятьдесят пять километров, корабль причалил к доку Киддерпор в Калькутте. Пришлось подождать, пока все пассажиры сойдут на берег. Затем, под покровом сумерек, путешественники покинули борт корабля и взяли такси.

Не успели они отъехать от доков, как ночной небосвод расцветили яркие огни фейерверка. Земля задрожала от взрывов петард.

— Это они меня встречают? — восхитился Экети, но Ашок цыкнул на него и постучал водителя по плечу: — Послушайте, Дивали только через двадцать дней. С чего это все веселятся?

Тот рассмеялся: