Шесть подозреваемых

— Ага, он самый. Я вас безумно люблю, Шабнам!

Фраза повисла в воздухе, а потом беспомощно рухнула, точно беременная прыгунья с шестом. Шабнам вскочила с диванчика проворнее ужаленной обезьяны и строго погрозила пальцем.

— Прошу вас, держитесь от меня подальше, мистер Пейдж. Я не желаю иметь с вами никаких дел.

И, повернувшись спиной, завела разговор с высоким чернобородым официантом в синем костюме.

Я был в отчаянии, как одноногий на состязании пинальщиков.

16. Жертвоприношение

— Алло, Трипурари?

— Здравствуйте, Бхайя-джи. Где вы? Разве не на вечеринке у Вики?

— Да, да. Я в «Номере Шесть». Скажи, ты давно говорил с Мухтаром?

— С Мухтаром? Нет, Бхайя-джи, мы уже недели две не созванивались. А в чем дело? У вас такой взволнованный голос.

— Неделю назад, семнадцатого марта, он получил от меня поручение. И до сих пор не зашел к тебе за деньгами?

— Нет, Бхайя-джи. А что за поручение? Я даже не в курсе.

— После расскажу. Главное, постарайся его разыскать. Скажи, чтобы срочно вышел на связь. Я уже третий день ему названиваю. Похоже, Мухтар отключил мобильник.

— Нажрался где-нибудь и валяется с очередной подружкой.

— Достань его хоть из-под земли, понятно? И сразу же дай мне знать.

— Хорошо, Бхайя-джи.

Конец связи.

17. Возмездие

Может, богатые и живут по-другому, но умирают все одинаково. Пуля не знает различий между королем и нищим, между промышленным магнатом и простым рабочим. Стоя перед коваными воротами «Номера Шесть», глядя на переливающуюся огнями усадьбу, наблюдая, как дорогие иностранные автомобили плавно катятся по элегантной подъездной дорожке, я от всей души завидую могуществу пистолета. Всего одной пули достаточно, чтобы покончить с чванством и показным величием Вики Рая. Всего один выстрел — и кхаллас![212]

Увидев за ограждением полицейских с портативными рациями, я ускоряю шаг. На дороге собралась большая толпа зевак, желающих поглазеть на знаменитостей. Поговаривают, будто в любую минуту может приехать Шабнам Саксена.

Я поворачиваю влево, ныряю в узкий переулок и поджидаю Риту возле служебного входа. По сравнению с шумом и суетой на главной дороге здесь тихо и спокойно, хотя тоже достаточно припарковавшихся машин.

Без пяти одиннадцать железная дверь со скрипом отворяется, и появляется Риту в красном салваре-камизе, с тяжелой синей сумкой через плечо. Следы от побоев еще не зажили. Судя по красным, припухшим глазам, любимая только что плакала. Мы молча прижимаемся друг к другу. При этом я предусмотрительно прячу левую кисть под «бенеттоновской» курткой.

— Мунна, идем скорее.

Храбрая девушка тянет меня за рукав, но я ее мягко останавливаю.

— Я должен тебе что-то сказать, Риту.

— Скажешь потом, на вокзале. Сейчас не до этого. Мы теряем время.

— Не будет никакого вокзала.

— Что?

— Это я и зашел сказать. Мы не едем в Мумбаи.

— Почему?

— Давай пройдем в усадьбу, и я тебе объясню.

Ошарашенно посмотрев на меня, она отступает обратно к служебному входу, оглядывается по сторонам и буквально втаскивает меня внутрь.

Передо мной расстилается подстриженная лужайка. Где-то вдали болтают и смеются. Там даже мерцает бассейн, в котором резвится несколько девушек. Повсюду снуют официанты в красно-черных одеждах.

Мы укрываемся от посторонних глаз под густой сенью дерева джамболан. Справа от нас на некотором расстоянии расположился импровизированный шатер: там хлопочут бесчисленные повара.

— А теперь, Мунна, потрудись объяснить, чем вызвана такая резкая перемена планов? — набрасывается на меня Риту. — Ты не представляешь, чего мне стоило ускользнуть из дома! Если Вики пронюхает, мне конец!

Я был готов к этой вспышке.

— Знаю, Риту. Я пришел навсегда избавить тебя от страха.

— О чем ты?

— Скоро поймешь.

— Опять начинаешь говорить загадками? Скажи прямо, почему ты не хочешь ехать в Мумбаи? Что-то не так?

— Все не так, Риту. — Я смотрю себе под ноги, не в силах встречаться с ней глазами. — У меня появилась другая девушка. Мы собираемся пожениться.

Она смотрит на меня так, словно я ранил ее в самое сердце.

— Что ты говоришь, Мунна? Разве мало с меня страданий?

— Но это правда. Все до последнего слова.

— То есть теперь ты хочешь сказать, будто совсем не любишь меня?

— Да, — киваю я.

И разражаюсь заученной тирадой:

— Любовь — та еще стерва. Она заставляет людей вроде нас мечтать о несбыточном. Наверное, беднякам вообще не положено иметь сердце. Только сейчас я понял, что ты права и наша любовь — запретный плод. Можно бежать из города, но не от этой действительности. В общем, лучше тебе забыть, что мы когда-то встречались. Сотри меня из памяти навсегда.

Риту молча выслушивает монолог до конца. А потом обжигает меня обвиняющим взглядом.