Шесть с половиной недель

Против Жанны, супруги Димки, я ничего не имел. Тихая, молчаливая, всегда приветливая, она никогда не лезла с расспросами о личной жизни и не пыталась свести меня со своими незамужними подружками. Я любил иногда бывать у них. А вот Ленку, жену Костика, переносил с трудом — мало того, что болтала без умолку, но и когда мы выезжали на природу всей компанией, постоянно брала с собой то какую-нибудь соседку (такая милая девушка — грамотная, начитанная!), то дальнюю родственницу (она такая хозяйственная, и готовит великолепно!). Что Костян нашёл в Ленке, я не понимал до сих пор. Но обе супруги наших корешей без скандалов отпускали своих мужей с нами на посиделки, за что мы с Игорьком были им безмерно благодарны.

В этот четверг мы с ним пришли первыми, почти одновременно.

— Привет, брат. — Обнялись.

В последние несколько недель Игорь отпускал бороду, и наше сходство перестало сильно бросаться в глаза.

— Матушка тут звонила, снова жаловалась на тебя, что не звонишь, на сообщения её не отвечаешь, — сказал Игорь.

С тех пор, как мы с братом познакомили мать сначала со скайпом, а потом с ватсапом, житья не стало от массы её совершенно дурацких сообщений — какие-то стишки, пересланные от подружек поздравления, картинки, молитвы. Это сыпалось на меня просто безумной горой, и во всем этом хламе порой было не разглядеть обычное «Привет. Как твои дела, сын?» Сам я изредка отписывался, что всё нормально, а звонил ещё реже.

— Что говорила?

— Сказала, что наконец-то сходила к стоматологу, мост надо ей менять.

— Сколько?

Ежемесячно я переводил матери полтинник, в их деревне этого хватало за глаза. Полгода назад установил автоплатёж, чтобы первого числа каждого месяца старушка получала денежки и ни в чём себе не отказывала. А то, бывало пару раз, забывал в запаре.

— Да хрен знает. Позвони, спроси. Может, ей и не деньги нужны вовсе, просто соскучилась по своему любимому сыну.

— Любимый сын у неё ты. Младших всегда больше любят.

— Я младше на четыре минуты, — хмыкнул Игорь.

— Сути это не меняет. В любом случае ты младше. Ладно, позвоню. — Всё равно не отстанет.

Играли мы пара на пару — мы с Игорем, а Костян с Димкой. Мы сделали их, выставив на ящик пива.

***

На сегодняшний обед я приготовил чёрные спагетти с морепродуктами и красной икрой.

— Надеюсь, у тебя нет аллергии? — запоздало поинтересовался у Алисы. У Костяна была просто жуткая аллергия на всяких кальмаров, мидий и креветок. Как-то я видел последствия, когда он, не спрашивая, хапнул вкусненького салатика, который сделала Жанна. Повторения зрелища я бы не хотел.

— Нет. Обожаю морских гадов. А это что?

— Брусничный морс. Спешиал фо ю, мадам. Хотя у меня есть просто потрясающее новозеландское совиньон блан двенадцатого года. Оно не очень подходит к гадам, сюда бы чего-нибудь погрубее типа пино гриджио… Но сегодня мне почему-то захотелось нежности. — Я смотрел, как Алиса ловко отделяет от мидий раковины и складывает их на маленькую тарелку для отходов.

— Я мадемуазель, — сказала она деловито и кивнула на стакан: — Один из моих любимых. Больше него я люблю только гранатовый сок. Так что насчёт совиньон… эээ… блан, спасибо, не надо.

— Я учту. Насчёт гранатового сока.

— Спасибо.

Алиса намотала спагетти, помогая себе ложкой, подцепила кусочек осьминога и отправила в рот. Мне хотелось, чтобы ей понравилось.

— Ммм, — ещё не проглотив, она показала большой палец и одобрительно закивала, — какая вкуснотища.

— Секрет в первосортном оливковом масле и правильном, настоящем пармиджано реджано, — сказал я тоном ведущего кулинарную программу. Хорошая еда для меня всегда была неотделима от хорошего вина, и науку приготовления качественных, здоровых и, самое главное, вкусных блюд я постигал постепенно, но упорно — по мере развития своего бизнеса и собственного вкуса.

— Тебе надо открыть свой ресторан, ты готовишь лучше, чем моя бабушка.

Скорее всего, это была высшая степень похвалы, поэтому я довольно улыбнулся.

После обеда сам убрал грязную посуду в посудомойку, запретив Алисе вставать со стула. Мне не нравилось, когда на моей кухне хозяйничали женщины. Единственное, что они могли там трогать, это кофемашина. Единственная женщина, которой разрешалось трогать что-то, помимо кофемашины, была домработница.

Потом мы перебрались на кровать, и я целовал Алису — не торопясь, ласково и нежно, растягивая удовольствие.

— Хочешь, сходим куда-нибудь вечером? — спросил я в перерывах между поцелуями. — В ночной клуб, прокатимся по Неве?

— Может, когда-нибудь потом, — сказала Алиса, отвела мою руку, отодвинулась и села. — А сейчас я хочу попросить тебя кое о чём.

Я напрягся. Кажется, началось. Вполне ожидаемо, хотя очень уж быстро. Хищные бабы всегда портили мне настроение. Интересно, на что ей надо? На шмотки, на операцию по увеличению груди? Куда уж больше-то?

— Да, я слушаю.

— Научи меня…

— Чему?

— Целоваться и… вообще… любить мужчин. Правильно любить мужчин.