Шесть с половиной недель

Зрители уже немного разошлись, пока скрипач отдыхал, но нас это не беспокоило — главный зритель находился здесь. Мы с Карой встали напротив друг друга, и Стас включил проигрыватель.

Симфония 2011 позволяла танцору продемонстрировать все свои умения — от балетных па до африканских трясок. Сегодня мы надели джинсы, и это давало нам большую свободу движения, позволяло использовать весь арсенал своих знаний и умений. Когда первой заиграла скрипка, мы включились мгновенно — по нашим телам пошли «волны», сначала едва заметные, потом чуть более глубокие и экспрессивные. Разные по амплитуде и размаху, они по очереди привели в движение наши пальцы, кисти, руки, грудь и бёдра, спину и шею. Кто-то зааплодировал. Скрипка замолчала, и голос подали басовые накладки электроклэша. Теперь пластичности уже не было, но пока не было и грубости, движения стали пружинистыми и ритмичными. Каждый наш жест, вращение, уклон, каждое сокращение мышц, скольжение ног, словно сгусток энергии, проходили через всё тело — сверху вниз. Концентрация на танце не мешала нам получать удовольствие от самого процесса. Скрипка Стаса сменялась высокотональными партиями синтезаторов из проигрывателя, а с этим менялся и рисунок танца — сексуально-женственные покачивания бёдрами плавно переходили в порывистые, почти агрессивные взмахи рук, манерное выгибание спины в отточенность шагов стоп, а эмоциональная мимика в отрешённость зомби. На иллюзию непрерывности танца, который, словно лоскутное одеяло, состоял из разных стилей, работало абсолютно все — корпус, руки и ноги, шея, голова и даже глаза и губы.

Когда мы закончили, зрители снова начали аплодировать и выкрикивать «Браво!» К нам подходили, предлагали познакомиться, сходить в ночной клуб, погулять. Карина опять собрала полную кепку денег, Стас счастливо улыбался.

— Тебе понравилось? — спросила я у Александра, подойдя к нему. Мне хотелось, чтобы он тоже восторгался, сказал, как он удивлён и поражён, но он просто произнёс:

— Да. — И всё. А потом ещё спросил: — Я могу тебя проводить?

— Я на машине, — сказала я, извиняясь.

— Тогда увидимся в субботу? — спросил он, и я кивнула. — Здесь в семь? — И я снова кивнула. И он ушёл. Я была немного разочарована.

С понедельника началось то, ради чего мы, собственно, сюда и приехали. Утром Сергей Николаевич завёз меня в офис, а потом Карину в ресторан.

Только начав работать в компании отца, я осознала весь масштаб его могущества. До какого-то возраста наивно думала, что вообще все люди так живут — за высокими заборами, с охраной и сигнализацией, с садовниками и поварами, приходящими на дом массажистами, с отдельной комнатой для игрушек и перелётами на самолётах, в которых находится лишь твоя семья. Позже, конечно, узнала, что месячная зарплата большинства россиян сопоставима с тем, сколько моя мама оставляла за один раз в косметическом салоне. А иногда и не сопоставима.

В офисе ко мне прикрепили сотрудника, который помогал адаптироваться, давал несложные поручения, но основную часть времени просто рассказывал о холдинге «Русская Сталь». Мой рабочий день длился всего четыре часа[4], из-за чего в первый год мы прошлись лишь «по верхам», как сказала мой куратор Ольга. Но этого времени хватило, чтобы желание стать частью созданного отцом, окрепло. Потому что это реально было до невозможности грандиозно. В сферу его интересов входила не только чёрная металлургия, он владел акциями золоторудных предприятий, портов, угольных разрезов, трубопрокатных и автомобильных заводов. Ему принадлежали доли в большом банке, медиа-группе, компании-операторе сотовой связи и одном из крупнейших туристических концернов Европы. На обложку первого номера русского Forbes поместили именно его фото, а в прошлом году признали самым богатым человеком России по версии агентства Bloomberg. Да, я хотела работать на такого человека, хотела приобщиться к империи, которую он создал и, быть может, когда-нибудь возглавить её.

Сразу я попросила, чтобы папа взял меня к себе в головной офис в Москве, но мама посоветовала начать «с малого», и мы с ней поехали в Питер, где у «Русской Стали» было своё рекрутинговое агентство. Сейчас большим минусом этого агентства для моего дела стало то, что работали там в основном женщины. Считалось, что они справляются с наймом новых сотрудников эффективнее мужчин. Поэтому Егор из IT-отдела и юрист Павел Петрович были почти единственными более-менее подходящими кандидатурами для осуществления моего вероломного плана.

Сегодня, в свой первый рабочий день, увидев тёмные круги подмышками на рубашке Павла Петровича, я укрепилась в правильности своего решения исключить его из своего списка. Но с Егором, приятным и скромным молодым мужчиной, постаралась завести разговор, пока он настраивал мой ноутбук — подсоединял его к общей сети, заводил корпоративную почту и проводил инструктаж по безопасности. В среду из списка я исключила и Егора. Похоже, он так впечатлился моим предложением сходить вместе на какой-нибудь фильм, что заболел. И ушёл на больничный.