Шесть шестых

– Здравствуйте – сказала она Ребрикову. – Это вы Николай?

– Ну я, – неприветливо буркнул Ребриков. – Это вы мне звонили?

Девушку холодность Ребрикова совершенно не смутила. Она улыбнулась ему очень кокетливо:

– Да. Это я вам звонила.

Улыбка не подействовала – Ребриков оставался насупленным.

– Ну и что же вы хотели рассказать мне о радуге?

– А может быть, мы с вами погуляем по Арбату и поговорим? Пройдемся не спеша, и я вам все расскажу. Смотрите, какая великолепная погода сегодня. А то ведь скоро дожди начнутся...

– Мне некогда гулять! Так что там про радугу?

Девушка моментально поскучнела.

– Откуда я знаю? Мне сказали, что вы узнаете меня по этому слову.

– Кто вам это сказал?

– А вам какое дело? Кто сказал, тот и сказал. Просили передать вот это... – Она вытащила из сумочки конверт и что-то еще – какой-то небольшой предмет, но разобрать, что это такое, на экране было совершенно невозможно. За конвертом виднелся только маленький черный уголок.

– А это еще зачем? – недоверчиво спросил Ребриков.

– Да не знаю я! Что просили передать, то я и передаю! – Девушка тревожно посмотрела куда-то в сторону: – Слушайте! А за вами правда следят. Все, я пошла, разбирайтесь с ним сами! – Она сунула в руки Ребрикову то, что держала в руках, резко повернулась и исчезла из кадра. На экране несколько секунд еще сохранялось изображение недоуменно глядящего ей вслед Ребрикова, а потом возникло хаотическое движение белых и черных точек.

Роулз нажал на «Стоп».

– Она ушла, он тоже. «Я ушел в пе-ре-у-лок, там, где машина...» – пропел он.

– Ну что б тебе не сплясать с другой стороны, а?! – эмоционально ляпнул Ечкин. – Хоть бы разглядеть смогли, что такое она ему там впарила!

– Ну-ка быстренько закрылся на переучет! – рявкнул на Михаила Немигайло. – Да мы все Джону в ножки поклониться должны за эту пленочку!

– Джонатан, – спросил Колапушин, – вы поняли, о чем они говорили?

– Плохо, сэр. Они говорили быстро, а я танцевал.

– Понимаете, похоже, эта девушка заметила, что за ними кто-то следит. А вы ничего подобного не заметили?

– Да! Она говорила правилно! Вот!

Джонатан отмотал немного назад и остановил изображение.

– Вот, сэр! – Он показал невзрачных, провинциально одетых мужчину и женщину средних лет, разговаривающих неподалеку. Между ними на асфальте стояла большая дешевая клетчатая сумка.

– Вот! – Роулз ткнул пальцем в сумку. – Вот здесь видео!

– Вы хотите сказать, что в сумке была видеокамера и эти двое снимали встречу?

– Да! Они снимали!

– Операция «Мрак и туман»! – немедленно высказался Немигайло. – Жеймс Бонд отдыхает!

– Пожалуй, – не смог не улыбнуться очень раздраженный после дурацкого срыва так удачно начавшейся операции Колапушин. – И кто же это проворачивал свои собственные делишки параллельно с нами – как считаешь?

На письменном столе Колапушина затрещал местный телефон. Сидевший к нему ближе всех Немигайло поднял трубку:

– Капитан Немигайло слушает!.. Да!.. Есть! Сейчас передам! – Немигайло положил трубку. – Арсений Петрович. Вас опять срочно к генералу вызывают!

– Ах, к генералу? И даже срочно? Надо же, какая неожиданность! – саркастически отозвался Колапушин. – Как это ты там у нас любишь говорить? А ну-ка – угадай с трех раз, кого же это я сейчас у генерала встречу?

– Да и полраза за глаза хватит! – ухмыльнулся Немигайло.

Глава 38

Все время, пока Колапушин шел по длинному коридору к генералу Шугаеву, его раздражение возрастало и возрастало.

Он почти не сомневался, что узнает того, кто это сорвал им так хорошо продуманную и подготовленную операцию, – и не ошибся в своих предположениях: за длинным столом для совещаний в кабинете генерала сидел, конечно же, Смолин.

– Проходи, Арсений Петрович, садись, – пригласил Шугаев. – Вот, Борис Евгеньевич опять к нам. И опять с интересными новостями.

– Догадываюсь с какими! Это ваши люди следили за Ребриковым?! Почему вы опять лезете не в свое дело?! Вы что, не понимаете, что сорвали нам важнейшую операцию?!

Колапушин даже не поздоровался со Смолиным, что было на него совершенно не похоже!

– А вы что, проводили там какую-то операцию? – Смолин поднял брови, откровенно демонстрируя удивление. – Но мы же ничего об этом не знали – вы ведь нас в известность не поставили, согласитесь. И вы что же, правда считаете, что потеря двух миллионов долларов – это не мое дело? А у меня вот очень большие сомнения в том, что игра велась честно, и, судя по всему, я прав.

– Правы вы или не правы – теперь не имеет никакого значения! Из-за вашей дурацкой слежки девушка ушла из-под нашего наблюдения. Теперь мы не знаем, кто она и что передала Ребрикову, кроме письма.

– Если вы потеряете эти два миллиона долларов, Борис Евгеньевич, – веско добавил Шугаев, – то вам придется пенять только на самого себя!

– А не рановато ли вы на меня набросились, господа? Может быть, для начала посмотрим хотя бы это?

Смолин открыл свой кейс, достал видеокассету и протянул ее через стол генералу Шугаеву.