Шесть шестых

– Ну почему же безжалостный! Ты должен был отдать половину выигрыша, как это написано в твоей расписке, – ты ее и отдашь. Только мне, а не ему. А миллион долларов останется тебе – где же тут безжалостность? И расписку твою я тебе сразу же верну, как только получу деньги, мне она больше не будет нужна, а ты с ней все равно никуда пойти не сможешь. А вот ты меня обмануть не сможешь! Это сделать я успела! Даже и не пытайся! Давай лучше поговорим о том, как ты будешь отдавать мне деньги. Это тоже не так просто, Коля, – передать незаметно такую огромную сумму.

– Вам так нужны были эти деньги? – беспомощно спросил Ребриков. – Любой ценой?

– Да, Коля, мне очень нужны деньги... В конце концов, ты ведь тоже согласился получить деньги преступным путем, не забывай об этом, пожалуйста!

В подсобке Колапушин протянул руку и выключил оба видеомагнитофона.

– Пожалуй, этого хватит. Тут уж к нам и Мишаков придраться не сможет.

– Будем брать, Арсений Петрович?

– Да, думаю, пора. Интересно, конечно, что она там придумала с передачей денег, но это же все равно никогда не случится. Пойдем, Егор...

Жанна поняла все сразу, как только увидела подходящего к столу Колапушина, но в безнадежной попытке спастись попробовала блефовать.

– Арсений Петрович? – криво и жалко улыбнулась она. – Не ждали... А меня вот Николай пригласил в ресторан – отметить его выигрыш.

– Ошибаетесь, Жанночка! – пробасил вынырнувший из-за спины Колапушина Немигайло, доставая из кармана наручники. – Эта картина Репина называется «Приплыли»! Дайте-ка сюда ваши ручки! И сумочку мы тоже заберем – а то вдруг там еще какой-нибудь маленький пистолетик завалялся?

Глядя на наручники, защелкнувшиеся на ее руках, и на подходивших со всех концов веранды оперативников, Жанна невнятно произнесла несколько бессвязных слов:

– Я... нет... это ошибка!

– Перестаньте, Жанна Витальевна, – устало произнес Колапушин. – Весь ваш разговор записан на видеопленку.

Продолжая смотреть на наручники, Жанна пробормотала что-то уже совершенно невнятное.

– Вы что-то сказали, Жанна Витальевна?

– Да... я сказала – шесть шестых... Я поставила на кон слишком много и проиграла все!

– Вы поставили на кон то, что ставить нельзя вообще, – человеческую жизнь!

– Он все равно скоро бы умер! – истерически закричала Жанна.

– Так вы, значит, знали об этом, Жанна Витальевна?

– Да! Знала! Он сказал мне об этом месяц назад! Я хотела ему помочь, а он решил меня обмануть!

– Даже если все было так, как вы говорите, все равно никто не имеет права лишать другого человека жизни! Впрочем, боюсь, что для вас это не более чем громкие слова. – Колапушин повернулся к обступившим их со всех сторон оперативникам: – Уводите их обоих в машину!

Проводив долгим взглядом небольшую группу, в центре которой шли Жанна с накинутой для маскировки на скованные руки ее же собственной косынкой и превратившийся в какой-то полурастаявший студень Ребриков, Колапушин повернулся к Немигайло:

– Егор. У меня к тебе одна просьба. Ты не мог бы сам оформить их помещение в ИВС [7]? Что-то я правда как-то плохо сегодня себя чувствую. Голова очень болит.

– О чем речь, Арсений Петрович? Сделаю, без вопросов! Может, мы вас домой подкинем?

– Нет, Егор, мне еще в Управление надо заехать.

– Да куда вам в Управление – на вас же лица нет! Давайте домой, а?

– Не спорь со мной, Егор! Куда сказал, туда и везите!

Эпилог

– Вот они, Арсений Петрович! Мишка сюда завез, а сам к Мишакову поехал – ему тоже комплект нужно отдать! – С этими словами Немигайло, вошедший в кабинет Колапушина, подошел к столу и положил на него пухлый желтый конверт.

– Этот детектив напечатал нам фотографии так, как мы просили, Егор?

– Ага! Они же у него в компьютере все. Так что там и дата, и время указаны.

Колапушин вытащил из конверта пачку фотографий и быстро просмотрел их, обращая внимание только на даты в углу каждого снимка.

– Да... Все так, как я и думал...

– А чего там такое с этими датами, Арсений Петрович? Я же сам этих фоток даже и не видел. Как только Мишка привез, я с ними к вам сразу пошел.

– А вот, полюбуйся. – Колапушин протянул Немигайло пачку фотографий. – Все они сделаны в один день, за два с лишним месяца до убийства. А показала она их Вавиловой только в день убийства. И не такие фотографии, а обычные, на которых дата не печатается. Понимаешь зачем?

– Ну вы же говорили, чтобы волнение свое объяснить.

– Не только, Егор, не только. Еще и для того, чтобы Галочка твоя тебе про них рассказала.

Немигайло посмотрел на Колапушина с изумлением:

– Да откуда же она могла знать, что я приеду и что Галка мне все расскажет?

– Ей было совершенно все равно, Егор, кому Вавилова все это расскажет. Она знала главное – Галочка твоя сплетница по натуре и обязательно кому-нибудь, да расскажет. Тот, а скорее та, проболтается другой, третьей и так далее. И в результате все равно это дошло бы и до нас.

– Спектакль для нас разыграла?

– Не просто разыграла, Егор. Мы же тоже с тобой в этом спектакле свои роли сыграли, понимаешь?