Шесть шляп мышления

В заключение хочу остановиться на правилах поведения, связанных с облачением в белую шляпу мышления. «Ношение» белого мыслеварительного головного убора налагает на человека определенные обязательства – обращаться в преподнесении своих суждений только к нейтральным формам их выражения. Такая форма выражения мыслей не предполагает их строгого соответствия фактам, но, безусловно, вполне позволяет использовать их в качестве отражения вашего личного мнения. Если же подобное утверждение претендует на статус проверенного факта, это может означать только одно: роль «носителя» белой шляпы исполняется человеком неверно.

Со временем разыгрываемая человеком роль «носителя белой шляпы мышления» становится его второй натурой. Научившись управлять течением своих мыслей, человек уже не станет предпринимать бессмысленных попыток изложить свою точку зрения исключительно с целью добиться «победы» в обмене мнениями с собеседником. Именно так формируется бесстрастная объективность ученого-исследователя, который занимается своими разработками без «задней мысли» использовать полученные сведения в собственных интересах. Задача составителя карты нашего отношения к ситуации заключается в том, чтобы этот документ получился достаточно точным и объективным.

Вот и носитель белой мыслеварительной шляпы представляет на всеобщее обозрение образцы своих умозаключений, как школьник, демонстрирующий приятелям коллекцию находок, собранную им по дороге в школу: разноцветные камешки, два голубиных пера и… лягушку.

Решим вопрос в «японском стиле»

Жаркие дебаты или полное единодушие.

Если никто не выдвигает идеи – откуда они берутся?

Главное в любом деле – составить подробную карту – план своих действий.

В отличие от жителей Америки и Европы, японцы по своей природе никогда не были спорщиками. Наверное, потому, что в традиционном укладе их жизни выражение несогласия воспринималось как проявление неучтивости, что несло с собой большую опасность для здоровья и дальнейшего благополучия. А может быть, присущее самой их натуре взаимное уважение не допускало возможности словесных нападок. Или культура Японии в своей основе не столь эгоцентрична, как западная: ведь спор чаще всего является только отражением противоречий, заложенных в нас самих.

Но наиболее убедительное, на мой взгляд, объяснение заключается в том, что культура Японии не подверглась влиянию тех греческих аналогов логических схем, которые были восприняты и развиты средневековыми монахами как средство доказательства неправоты еретиков.

Нам кажется странным, что японцы совсем не спорят; для них же представляется удивительным, что мы выказываем себя стойкими приверженцами жарких дискуссий.

Если обсуждение вопроса проводится по «западному образцу», то участники дискуссии садятся за стол переговоров с уже сложившейся точкой зрения и в большинстве случаев ясно себе представляя окончательное решение, которое они хотят положить в основу дальнейших действий. Дальнейшее обсуждение вопроса сводится к противостоянию различных точек зрения, и та точка зрения, которая «сумеет выдержать» все нападки критики, привлечет к себе наибольшее число сторонников.

В ходе такой дискуссии первоначальные идеи видоизменяются, совершенствуются, иногда принципиально меняя свои прежние очертания. Это похоже на процесс производства на свет мраморной статуи, зарождающейся в потаенных глубинах бесформенной глыбы, от которой постепенно отсекается все лишнее, пока плод совместных усилий не воссияет в своей окончательной красоте.

Когда наша цель – достижение согласия, приводимые противными сторонами аргументы не несут в себе догматичной «непоколебимости» решений. В творческом поиске нет победителей и нет побежденных. Результат должен в той или иной степени удовлетворять всех. В своем идеальном варианте процесс достижения всеобщего согласия за столом переговоров представляется мне сродни творению не мраморной, но глиняной скульптуры, в процессе рождения которой создается вначале проволочный каркас, постепенно обрастающий глиной.

Рассмотрение же вопроса в «японском стиле» изначально не представляет собой обсуждение каких бы то ни было альтернатив.

Представителям западного мира трудно понять, как это японские участники «намечающихся жарких дискуссий» усаживаются за стол переговоров, не имея в голове заранее готового ответа на рассматриваемый вопрос. Что они собираются обсуждать?!

А все достаточно просто: смысл творческого поиска японцев заключается в том, чтобы слушать друг друга.

Почему же в ходе подобных «прений» за столом переговоров не царит гробовое, «тягостно-зевотное» молчание, не несущее никакой перспективы для рождения новых идей?