То же и по отношению к душе. В Индии не только философы, но и всякий ариец имел слово для обозначения души и не сомневался в том, что у человека есть нечто, отличное от видимого тела. Только чарваки отрицали душу. Они утверждали, что то, что мы называем душой, не есть вещь в себе, а просто то же тело. Они утверждали, что слышит, видит и чувствует тело, что оно вспоминает и думает, хотя и видели, что это тело гниет и разлагается, как бы никогда не существовало. Понятно, что, держась таких мнений, они приходили в столкновение с религией даже больше, чем с философией. Нам неизвестно, как они объясняли развитие из плоти сознания и разума; мы знаем только, что тут они прибегали к уподоблению, ссылаясь на опьяняющую силу, получаемую при смешении отдельных ингредиентов, сами по себе не опьяняюших, как на аналогию развития души и тела.
И вот мы читаем следующее:
«Имеются четыре элемента:
земля, вода, огонь и воздух,
И только этими четырьмя элементами
производится разум,
подобно опьяняющей силе Kinua и т. д.,
смешанных вместе.
Так как «я жирен», «я худ» -
эти атрибуты пребывают в одном субъекте
И так как «жирность» и т. д. присуща только телу,
То только оно одно и есть душа, а не что другое.
И такие фразы, как «мое тело»,
имеют значение только метафорическое».
Таким образом, для них душа, по-видимому, обозначало тело – одаренное атрибутом разума, и потому предполагалась уничтожающейся вместе с телом. Держась такого мнения, они, понятное дело, должны были видеть высочайшую цель человека в чувственных наслаждениях и признавали страдание просто как неизбежный спутник удовольствия.
Цитируется такой стих:
«Удовольствие, происходящее у человека
от соприкосновения с чувственными объектами, Не должно цениться как сопровождаемое страданием – таково предостережение глупцов:Плоды богаты вкуснейшими зернами – Какой человек, понимающий свой истинный интерес, отвергнет их потому, что они покрыты шелухой и пылью?»[72]
Из всего этого мы видим, что система чарваки – хотя основные ее философские принципы и были развитыми – была по своим свойствам скорее практической, чем метафизической, откровенным учением утилитаризма и грубого гедонизма. Очень жаль, что все подлинные книги этих философов-материалистов потеряны, так как они, вероятно, позволили бы нам поглубже заглянуть в древнюю историю индийской философии, чем мы можем заглянуть при помощи учебников шести
«Огонь горяч, вода холодна и воздух чувствует холод.
Как создано такое различие, мы не знаем,
потому оно должно происходить
от их собственной природы (свабхава)».
Самому Брихаспати приписывают следующую инвективу:
«Нет ни рая, ни освобожденияи, конечно, нетя в другом мире;Нет актов