Шесть соток для Робинзона

– Волосы темные, глаза карие, кожа смуглая, – перечислила женщина. – Внешность не европейская. Странно, что Вадим вас на работу взял, он же антисемит и расист. Меня еще и из-за национальности терпеть не мог, я татарка. При жизни Ксении сын помалкивал, а после ее кончины обозвал меня… Нет, не стану повторять слова мерзавца. Неужели вы не замечали за ним националистические замашки?

– Вадим Иванович недолюбливает гастарбайтеров, – протянула я, – обзывает их «чучмеками», «чурками», а при найме на работу задал мне вопрос о национальности. Но у него бывают разные клиенты, и среди них не только русские.

– Конечно, они же ему платят, ради денег негодяй про свой расизм забывает, – усмехнулась Лейла Ахатовна. – А вы попробуйте ему сказать, что дружите с людьми по фамилии Кац или Керимов, сразу его настоящую морду узреете.

Дверь захлопнулась, я побежала вниз. Жрачкин? По словам Вадима, его мать носила аристократическую фамилию Мирославская!

Конверт с деньгами обнаружился там, где указал хозяин. Я запихнула довольно толстую пачку в сумку, села за руль и позвонила Вадику. Но ответил не он, раздался грубый голос полицейского:

– Слушаю.

– Направляюсь к вам. Где вас искать? – спросила я.

– Остановись у дома тринадцать на Воровской, – приказал служитель закона, – к тебе подойдут.

До указанного места мне удалось домчаться быстро. Едва тарантайка замерла у тротуара, как из полицейского автомобиля, припаркованного чуть поодаль, вышел здоровенный толстяк-сержант. Приблизившись, он постучал в боковое окно моей водительской двери, и я опустила стекло.

– Я ничего не нарушила. Здесь разрешена стоянка.

– Давай бабло! – гаркнул полицейский.

– Нет, – отказалась я, – за деньгами меня отправил Вадим, конверт я вручу только ему лично.

Сержант поднес к лицу рацию.

– Хочет мужика.

Из патрульной машины высунулся психолог и крикнул:

– Даша! Делай, что он говорит!

Я протянула пакет бегемотообразному стражу порядка. Дальнейшие события заняли секунды.

– Йес, – шепнул в переговорное устройство взяточник и пошел к своей тачке.

Спустя мгновение из нее вылез Вадик, а «Форд» стартовал и скрылся за поворотом. Сперанский, чуть пошатываясь, добрел до моей машины, плюхнулся на переднее сиденье и обхватил себя руками.

– Выглядишь плохо, – констатировала я. – Глаз заплыл, нос разбит, на подбородке ссадина. Может, заглянуть в травмпункт?

– Рули домой, – устало приказал Сперанский.

– Я сейчас тут не по работе, – напомнила я. – Ты просил выручить тебя, назвал меня другом, и я имею право знать о произошедшем. За что заплачено добрым полицейским?

– Неудобно говорить, – прохрипел Сперанский.

– Ничего, начинай, – сказала я.

– Домой! – гаркнул психолог.

Я демонстративно вытащила ключ из замка зажигания.

– Поскольку я привезла конверт со мздой, то желаю быть в курсе дела.

– Я пописал на забор, – с хорошо разыгранным смущением признался Вадик. – Очень захотелось в туалет, не смог утерпеть, но только пристроился – откуда ни возьмись появился патруль. Глупо вышло. Давай, заводи колымагу.

– Не знаю, как классифицировать твое незначительное прегрешение, является ли оно мелким хулиганством или нарушением общественного порядка, но за такое «преступление» наказание должно последовать не столь жестокое, – холодно сказала я. – Вероятно, штраф. Но значительно меньше той суммы, что попала сейчас в лапы сержанта.

– Ты заглядывала внутрь! – возмутился Вадик. – Не ожидал столь беспардонного хамства.

– Пакет я не открывала, – заверила я, – но толщина его говорит сама за себя. И еще деталь: мы сейчас находимся вблизи дома Ивана Гавриловича Стебункова. Бизнесмен живет в ста метрах от места, где был припаркован автомобиль полиции.

– Я просто шел мимо, – быстро сказал Сперанский.

– И пописал на ограждение? – перебила я.

– Точно, – кивнул лжец.

– А где тут забор? – вкрадчиво поинтересовалась я… – Дома стоят впритык, между ними даже зазоров нет.

– Неверно выразился, я окропил подъезд, – заявил Вадим.

– Ладно, – вздохнула я, – на том и расстанемся. Вылезай.

– Почему? – заморгал Вадик.

– Поеду домой, уже поздно, – зевнула я.

– А со мной что? – забеспокоился Сперанский.

Я пожала плечами.

– Возьмешь такси.

– Денег нет, – сказал он.

– Отдал сержанту последние? – усмехнулась я. – Жадные полицейские выгребли даже то, что было в кошельке?

Вадим угрюмо отвернулся к окну.

Я толкнула его в спину.

– Выходи.

Сперанский спросил:

– Мне что, идти пешком?

Я не дрогнула:

– К утру дотопаешь, прогулки полезны.

– Так друзья не поступают! – со слезами в голосе заныл Сперанский. – Мне плохо, ты обязана помочь!

– Рассказывай правду, – отчеканила я. – Разве по-товарищески втягивать человека в дело, связанное со взяткой полиции, и ничего не объяснить? А если нас снимала скрытая камера? Ответственность за вручение мзды пока никто не отменял!

Вадим обхватил руками колени.

– Я заглянул в гости к Стебункову. Даже десяти минут у него не пробыл, подъехал патруль и меня задержал. Меня избили! Пусть скажут спасибо, что я не собираюсь жаловаться на них. И никаких камер здесь нет, можешь не бояться.