Шесть тайных свиданий мисс Недотроги (СИ)

Я рухнула на колени рядом, лихорадочно всматриваясь и не находя ни крови, ни ран.

— Бабушка! Бабулечка! Как ты?

В ответ на пожатие руки, она открыла затуманенные глаза.

— Болит, в грудине болит, — прошептала еле слышно.

— Тебя ударили?

— Сбили с ног… дернули за волосы… Парик что ли хотели снять, так нету его. Ты не волнуйся, я цела, только сердце. Сердце что-то прихватило.

Мы с Алексом переглянулись и дальше действовали молча и быстро, как всегда понимая один другого с полувзгляда. Он аккуратно подхватил бабушку Эннет на руки и понес к машине. Я открыла дверцу, сама забежала с другой стороны. На заднем сидении мы уложили ее, положив голову мне на колени.

И пока ехали в больницу, я быстро набрала сообщение командиру.

Слишком уж подозрительно выглядело нападение. Похоже кто-то спешил или был чрезмерно уверен в себе. Бабушка вышла со двора, успела сделать всего пару шагов, как ее повалили, перепутав со мной со спины. Обнаружив ошибку, преступник сбежал, но пожилая женщина успела сильно испугаться.

Я гладила пушистые, растрепавшиеся волосы и сдерживала рвущиеся из меня эмоции. Когда заболела мама, папа не выдержал свалившегося на него горя. В итоге выжила я благодаря бабушке. Она забрала трехлетнюю малышку к себе, полностью изменив собственную жизнь. Нашла профессию со свободным графиком и принялась таскаться с ребенком по заказам. Помню, как засовывала мне в руки книжки с картинками, а сама лихо заламывала и разминала клиентов на массажном столе. Пару раз я сбегала и отправлялась в захватывающее путешествие по неизвестным помещениям, как всякая любопытная трехлетка, познающая мир. К счастью, бабушка со своим первым уровнем дара всегда быстро определяла, где я прячусь. И это чувство абсолютной безопасности рядом с ней, так и осталось со мной до сих пор.

Она во всем меня поддерживала и, несмотря на настороженное отношение к оборотням, Алекса приняла сразу. А когда мы узнали, что из увезенных в Холмы кузнечиков никто не возвращался домой, именно ба часами занималась со мной медитацией и всегда была готова помочь в тренировке дара. Она была для меня всем.

Я старалась глубоко дышать и не показывать клокочущие в груди чувства. Неизвестный охотник на менталистов перешел грань. Никто, никто не навредит моей семье безнаказанно.

В больнице бабушку осмотрели и положили под капельницу. Алекс, который время от времени что-то лихорадочно печатал в коммуникаторе, посматривая на меня с виноватым видом, вдруг обнаружил, что можно купить более дорогие лекарства и, не обращая внимание на мои протесты, рванул за покупками.

— Хороший мальчик, — тихо сказала бабушка. — Ты вот что… если уж так по сердцу, начинай встречаться.

— Он оборотень. Ты же их недолюбливаешь.

— И есть за что, — строго сказала ба. — Но любовь убирает границы.

— У меня есть что скрывать, не уверена, что я готова к отношениям.

— Чушь!

Она привстала и тут же рухнула обратно, тяжело дыша и отпихивая мои руки.

— Хватить прятаться, Ева! Нас же не просто так перепутали! Взгляни на себя — не должна девушка одеваться как старуха. Родная моя, это я, старая дура виновата, совсем тебя зашугала.

— Ба…

— Не бамкай! Слушай, что говорю, я не вечная, старая уже! А ты должна жить полной жизнью, поняла? Встречаться с парнями, влюбляться, ошибаться. Да, пусть это будут ошибки, но твои собственные, чтобы сердце стучало! Ты давно плакала?

— Менталист должен сдерживать эмоции. Сама знаешь, плакала я в детстве.

— Кричала давно?

— Над трупом вчера вскрикнула. Как только увидела.

— А потом?

Я никак не могла вникнуть в суть расспросов.

— Потом ловила преступника и общалась с коллегами.

— Вот! — она подняла палец. — Ты ахнула и все! Молодая девчонка, увидев первую смерть, ты убрала все эмоции, как обычно делаешь. Ева, не замечала, что даже дома сидишь под щитами, всегда? Закрываешься как в консервную банку и носа оттуда не показываешь? Немедленно прекращай замыкаться на работе и коллегах, смотри по сторонам, на парней, да хоть на того же Алекса! Не сдерживай постоянно эмоции!

Но мы же обсуждали, что я должна быть осторожна. Я тренируюсь постоянно, держу контроль, скрываю мысли.

Когда дверь палаты открылась и вошел Диего, мы с бабушкой продолжали смотреть друг на друга. Она — лихорадочно пылая глазами, я — растерянно.

— Ладно, я подумаю, только, пожалуйста, не волнуйся. Тебе нельзя волноваться, — пробормотала я. — Привет, Диего. Ба, это мой командир, познакомься. А это моя бабулечка — Эннет Нитарока.

Бабушка повернула голову. Ее брови резко подскочили вверх, а взгляд пробежал по мощной фигуре, плечам, рельефность которых не могла скрыть легкая ткань одежды, по жестко сжатой массивной челюсти, посылавшей сигналы женской душе любого возраста: «Внимание! Вы находитесь в области влияния доминантного самца!».

— Ева, — хрипло сказала бабушка, убрав руку с груди и поправляя прическу, — помнишь, я там тебе про коллег наговорила всякого? Забудь эту ерунду. Ты права, работе надо уделить время. Ой, надо!