Шесть тайных свиданий мисс Недотроги (СИ)

— Нет. И это нас подвело. Она молча плакала, смотрела потерянно и горько. В итоге мы все повелись на жалость, а наш командир-высший фейри… решил не вешать на нее артефакт контроля, а успокоить своим флером.

— Получилось?

— Да. Девушка затихла и с удовольствием его обнимала, восхищалась им.

— И?

Он явно пытался о чем-то умолчать, я ощущала волны сомнений и боли, поплывшие вокруг него.

- Бейтстиллинг был моим другом. И я повел себя как молодой идиот, не настоял на выполнении обязательных правил транспортировки. Понятия не имел, что на некоторых менталистов не действует флер сидхэ.

Он помолчал. Тихую, напряженную минуту, а потом продолжил.

— Многие Высшие Лорды интересуются менталистами, держат их при себе как любовников или спутников. Бейтстиллинг думал, что кузнечик — это еще круче, флиртовал напропалую. Болтал. Сообщил ей, что я оборотень. И девушку словно подменили. Она… заставила нас сражаться друг с другом. Хохотала и смеялась, вытирая с лица брызги крови…

Он замер, смотря куда-то вдаль, словно видел не темную улицу, а нечто давнее, навсегда отпечатнное в памяти.

И зашептал. Отчаянно, на резких выдохах.

— Ты к этому не имеешь никакого отношения, поняла, Ева? Ни-ка-кого! Ты моя! Особенная, другая, самая нежная и чистая. Моя Недотрога…

Глава 33. О слове, крепком как клятва и настоящем Диего, которого я еще не знала

Та девушка ему тоже сначала показалась безобидной. А теперь тигр считает ошибкой свою изначальную жалость. Причем воздействие флером на потрясенную девушку и заигрывание с ней в дороге он ужасным не посчитал. Его фейри-сущность воспринимает флер как природную данность, естественную как улыбка.

— Диего, — я поднялась на цыпочки, пытаясь в сумерках рассмотреть выражение его глаз, — дай мне слово…

— Какое?

— Что, если я вдруг стану кузнечиком, ты не применишь ко мне артефакт контроля? От тебя я его не выдержу.

— Ева, о чем ты? Не заблуждайся как я когда-то. Кузнечиками становятся первоуровневые психи, те, которые не могут контролировать свой дар. А ты у меня умница…

Он поднял руки, чтобы обхватить мое лицо, чем я и воспользовалась, вывернувшись из объятий и решительно зашагав к своему дому.

— Ева!

Я молча открыла калитку и вошла во двор. Единственный тусклый светильник едва освещал крыльцо и темные окна. Нежно-салатные стены маленького домика сейчас выглядели темно-зелеными и таинственными от теней покачивающихся веток.

За спиной хлопнула калитка.

— Недотрога, ты же знаешь, что я не могу давать обещания, касающиеся работы.

Я пожала плечами:

— Теперь знаю.

Входная дверь открылась с легким скрипом, полным печали и жалобных вздохов. Надо ее смазать к приезду бабушки.

Я включила свет и, едва успела шагнуть вперед, как талию обхватила рука оборотня. Широкая ладонь улеглась на живот.

— Ты обиделась?

— Командир, отпусти меня, будь добр, мне за час-полтора хочется немного прибраться.

Не тут-то было. За спиной щелкнул закрывающийся замок. Вот же многорукое чудовище, ладонь на животе не сдвинулась, продолжая удерживать меня на месте. В волосы на затылке зарылся чей-то наглый нос.

— Сначала скажи, что не злишься.

— Не злюсь, отпускай.

— А посопротивляться? Я же чувствую, что злишься.

— С каких пор ты у нас менталист?

Меня приподняли и прямо так, за талию, понесли в комнату, гордо совмещавшую функции кухни, столовой и гостиной.

— А я не вообще менталист, а конкретный. Специализируюсь исключительно по мисс Нитароке, разбираюсь в эмоциях одной маленькой девчонки. Так, где здесь включается свет…

Он щелкнул клавишей. На столе, в огромной тарелке, красовалось забытое позавчера печенье. Еще одна партия была заботливо прикрыта двумя полотенцами у плиты.

Даже по прошествии времени пахло одуряюще вкусно.

— Диего, я тебя услышала, не нужно лишних слов. Придет время и, если одна «маленькая девчонка» вдруг сорвется, ты спокойно оденешь на нее артефакты фейри-контроля, а потом задурманишь флером.

— Это шантаж!

— Где? Я чем-то тебе угрожаю?

— Женщина!

— Ого. Когда ты злишься, я сразу старею.

Меня встряхнули. Зарычали над ухом.

— Очень страшно, — холодно сказала я.

— Твоя взяла.

— Что?

— Если для тебя это так важно, — голос звучал низко, словно он едва удерживался от оборота, — я даю слово. Никогда не надену наручники психо-контроля и другие подобные артефакты. Только все это глупости, ты даже близко не похожа на этих психов.

Да! Больше всего на свете мне не хотелось, чтобы меня арестовывал Диего. Кто угодно. Пусть в чужих для меня глазах клубится страх или презрение, но не в его. Не в его…

Я почувствовала пол под ногами, но не свободу. Ладонь все так же хозяйски лежала на животе, только уже под кителем, и даже поглаживала, сминая ткань сорочки.

Тигр был жутко недоволен собственным обещанием. Ленты злости слабо реяли вокруг него, быстро превращаясь в возбуждение. Конечно, один в доме. До приезда бабушки еще много времени, а я отчаянно дергала "полосатого" за усы.