Шесть убийственных причин

Внезапно преисполнившись умиротворения, Кэйт нашла свободное место у стойки и широко улыбнулась, поймав взгляд барменши, которая подошла к ней. Лицо ее казалось смутно знакомым, но имя Кэйт никак не могла припомнить.

— У вас можно взять бокал шампанского? — спросила Кэйт.

Барменша покачала головой и кивнула на холодильник у себя за спиной.

— Могу налить бокал просекко, а шампанское только бутылками.

Кэйт оглянулась через плечо на толпу, собравшуюся в углу бара. Вокруг столика толпился народ, Фрейзер покупал выпивку всем, кто подходил, чтобы поздравить его с помолвкой.

— У вас там прямо настоящий праздник, Кэйт, — сказала барменша.

Кэйт нахмурилась, ища в памяти имя.

— Эва, — напомнила та. — Я больше общалась с Адамом… твоим братом.

При этих словах она густо покраснела.

— А, — память вернулась к Кзйт. — Дочь хозяина.

Эва улыбнулась. Кэйт отметила, что она все еще красива, даже, пожалуй, красивее, чем та девочка-подросток, работавшая в баре, какой ее помнила Кэйт, — нескладная и немного застенчивая.

У нее с Адамом что-то было? В любом случае, теперь у нее на пальце обручальное кольцо. Адам упустил свой шанс. Как и со всеми остальными.

— Я слышала, ты тоже в нашем бизнесе, — продолжила Эва. Клиент за спиной Кэйт громко откашлялся, но Эва, видимо, решила не обращать на него внимания. — Извини — Просекко, Кэйт?

— Нет, бутылку «Моэт». Сама же сказала, праздник.

Улыбнувшись, Эва достала ведерко для льда и бутылку шампанского из холодильника. Тем временем Кэйт разглядывала бар. Когда она начала ходить в «Стрэнд», это был типичный ирландский деревенский паб: стены темного дерева, руби ново-красная обивка, фирменные подставки под пивные кружки, меню, состоящее из дежурного жаркого и рыбы для вегетарианцев. Пришельцу из внешнего мира приходилось смириться с почти полным отсутствием света: тьму рассеивали лишь низко висящие пыльные лампочки под колпаками.

С тех пор интерьер полностью переделали в морском стиле. Темные панели заменили старыми, выброшенными морем досками, выкрашенными голубой краской. На стенах висели старые штурвалы, тут и там из стеклянного ящика на посетителей, открыв рот, пялилось чучело форели. Старые дубовые столы остались, но обивку стульев заменили на голубую, под цвет стен.

Новое меню тоже воспевало море, и каждое блюдо теперь сопровождалось чем-то ранее неведомым и чудесным. Пюре из сельдерея, тушеный фенхель, щавель-соте — умилительно.

— Да, у нас с мужем отель, — сказала она, возвысив голос над общим гомоном, когда Эва вернулась к стойке.

— И не просто отель, — с явным восхищением добавила Эва.

Кэйт улыбнулась.

— Откупорить бутылку? — спросила Эва. — Или ее принесут к вам на столик?

— Откупорить, — сказала Кэйт. С утра ее немного подташнивало, но теперь все прошло и можно, пожалуй, выпить. И что-нибудь съесть. — Кстати, у вас можно поесть?

— Господи! — вскричал клиент у нее за спиной. — Мне только пинту «Гиннесса»!

— Уже наливаем, Фрэнк, — отозвалась Эва, даже не взглянув в его сторону. Она кивнула другому бармену, и тот поставил стакан под кран с «Гиннессом».

Эва откупорила бутылку и поставила на стойку искрящийся чистотой фужер для шампанского. Она начала наливать шампанское и подняла глаза, собираясь что-то сказать Кэйт, но осеклась, распахнув глаза в изумлении. Даже не видя, Кейт почувствовала, что дверь в бар за ее спиной отворилась и посетители разошлись в стороны. Она обернулась вместе со всеми посмотреть, что стряслось.

В дверях стоял Адам. Он задержался на улице, чтобы выкурить сигарету, и поэтому пришел последним. Кэйт сочувственно посмотрела на него. Местные уже знали, что он нашелся, но сегодня он появился в деревне впервые, и люди не могли скрыть шок, увидев его во плоти. Ей стало его немного жалко.

И тут она поняла, что Адам смотрит на нее. Нет, не на нее, на Эву.

Кэйт повернулась обратно к бару. Эва так и продолжала наливать шампанское: рука ее застыла в воздухе, жидкость переливалась через край фужера и стекала на стойку.

— Эй! — окликнула ее Кэйт.

Эва пришла в себя и с ужасом взглянула на лужу, растекшуюся на стойке. Тем временем разговоры возобновились, толпа снова сомкнулась, а Адам — Кэйт это знала — направился к столику своей семьи. Она слышала, как с ним здороваются и как шепчутся потом за его спиной.

— Ой, прости, — воскликнула Эва. Казалось, барменша готова расплакаться. — Я открою новую бутылку.

— Пустяки. Подумаешь, пара капель.

Господи! Похоже, у нее с Адамом было все очень серьезно. Кэйт и не подозревала ни о чем подобном. Эва промокнула лужу салфетками, продолжая предлагать новую бутылку.

— Я очень извиняюсь, — повторяла она.

— Не стоит, — отмахнулась Кэйт. — Не волнуйся. Незачем плакать о пролитом шампанском.

Она тихо рассмеялась, продолжая радоваться своему хорошему настроению.

— Нет, — упрямо повторила Эва. — Я виновата.

Кэйт взглянула на Эву, а та взяла ее руку и слегка сжала в своей. В недоумении Кэйт уставилась на Эву. Та, в свою очередь, пристально смотрела на нее, словно желая, чтобы Кэйт что-то поняла.