Шесть убийственных причин

— И все же здесь красиво, — задумчиво произнес он. — В детстве отдыхать сюда ездили. Пока не появились дешевые билеты в Аликанте. Ну ладно, пора сваливать.

Он развернулся. Дорогие кожаные туфли — это все, что видел Райан, глядя ему вслед.

Внезапно туфли развернулись носками к нему.

— Твоя бедная мамочка, поди, безутешна. Видел в газете объявление, умоляет хоть что-то сообщить про Адама. Вот что тебе скажу: если бы из-за одного моего сына погиб другой, даже не знаю, что бы я сделал. А если бы я был тем сыном, лучше бы повесился.

Райан молча смотрел, как захлопнулась дверца машины. Взревел двигатель, из-под колес ему в лицо полетела пыль.

Сейчас

От Джеймса Латтимера осталась лишь пустая оболочка.

Роб сидел напротив, разглядывая его, вспоминая его фотографии в газетах и глянцевых журналах, на премьерах фильмов и в ток-шоу. Из всех братьев и сестер Клио Роб знал Джеймса лучше всехагт не потому, что часто встречался, а благодаря его известности.

Теперь он ничем не напоминал знаменитость и выглядел точно так же, как все остальные заключенные следственного изолятора. Осунувшийся от стресса, перегруженного углеводами питания, отсутствия естественного освещения и нормальной физической нагрузки.

— Я не убивал отца, — заговорил он. — Да, мы спорили, признаю. Следовало сразу вам рассказать. Мне были нужны деньги. И тут выясняется, что он просрал семейный портфель и продает дом, чтобы оплатить свой долбаный… можно ли это назвать кризисом среднего возраста, если человеку за шестьдесят? Конечно, мы переругались. Но я его не убивал. Я отошел от него, с ним было все прекрасно. Это безумие, чистой воды безумие.

— У нас есть показания, что вы последний, кого видели рядом с отцом, и мы знаем, что он не случайно упал в море, Джеймс, — сказал Роб. — Невозможно случайно перевалиться через такое высокое ограждение. Прыгнуть сам он не мог — упал в воду уже без сознания. Вы его ударили? Может быть, толкнули?

— И пальцем его не трогал. Когда пошел к остальным на корму, он был жив и здоров. Клянусь, он курил эту свою дурацкую сигару. Я хочу повидаться с дочерью. Они не приходили? Может ли кто-нибудь организовать им посещение?

— Посмотрим, что можно сделать, — сказал Роб. — Мы не можем заставить родных вас посещать.

— Этого не может быть. Я невиновен!

— Просто расскажите правду, Джеймс.

— Невиновен!

— Значит, и пальцем не трогали Фрейзера?

— Нет, клянусь. Не притрагивался к нему.

Роб вздохнул. Он наклонился к портфелю с ноутбуком и, достав оттуда папку, открыл ее и, положив на стол, подтолкнул к Джеймсу.

Формулировки специально упростили для непрофессионалов. Официальную техническую экспертизу отправили в прокуратуру вместе со всеми материалами дела.

Джеймс пробежал глазами текст. Потом поднял на Роба непонимающий, испуганный взгляд.

— И как вы это объясните? — спросил Роб. Джеймс понуро опустил голову.

Клио

10 лет назад, октябрь 2008-го

Шли месяцы, об Адаме никто ничего не слышал, и в доме становилось все более уныло.

Сначала мать не сомневалась, что он сбежал, просто чтобы разобраться в себе. Через несколько дней пришло письмо от хозяина квартиры с возвратом залога и сожалениями о потере хорошего жильца. Потом пришли результаты экзаменов, адресованные в Спэниш-Коув. Адам провалил несколько модулей, и ему предстояла пересдача в сентябре.

Наступил сентябрь, по-прежнему ничего.

«Он впал в панику», — объясняла всем Кэтлин. Она злилась на себя за то, что ничего не заметила. «Все потому, что слишком погрузилась в проблемы с Райаном», — говорила она. Райан съехал из дома, снова начал употреблять наркотики, и потом, в августе, у него была передозировка. Он едва выжил и сейчас лежал в клинике и не хотел говорить ни с кем из родственников. Врачи ничего не скрывали, если Райан не хочет, чтобы ему помогли, никто его не спасет, и неизвестно, случайная это передозировка или нет.

Все это время Кэтлин умудрялась всех поддерживать. Она ничуть не сомневалась, что с Адамом все хорошо, что бы ни говорили вокруг и что бы ни говорили дома.

Иногда выдавались тяжелые дни: Кэтлин все же только человек. Клио никому ничего не говорила, но заметила, что вечером мать иногда принимает какие-то таблетки, видимо, чтобы уснуть. А иногда Кэтлин глотала таблетки и днем.

Папа не хотел даже говорить об Адаме. Он неохотно помогал в организации поисков, и, судя по всему, первое место среди его эмоций занимал гнев.

Кэйт и Элен считали, что брат покончил с собой. Они не высказывали свое мнение вслух, но это становилось ясно по их умолчаниям и отказу обсуждать, что будет, когда он найдется, и что произойдет после этого.

Джеймс поначалу считал, что Адам сбежал, но шло время, и он тоже перешел в лагерь сторонников версии самоубийства. И даже имел глупость заявить об этом во всеуслышание, за что Клио едва его не прибила.

Клио дергала за нитку, торчащую из наволочки. Она не хотела огорчать мать рассказом о своих тревогах. На матери держался весь дом.