Шесть витков следствия

— Все хорошо. Шофер такси опознан. Его фамилия Лебов. Все, что надо, о нем узнали. Характеризуется положительно. Думаю, что с парнем, которого он привозил, в связи не состоит.

— Николай Ильич, везите его сюда.

— Как, сейчас?

— Именно.

— Хорошо, ждите.

Миронов повесил трубку и тут же вышел на площадку. Поднялся на девятый этаж, нажал кнопку звонка 42-й квартиры. И как только дверь отворилась, Миронов сразу же представился.

— Что с мужем? Почему его держите? — с тревогой спрашивала невысокая белокурая женщина. — Я знаю, его мать убита, это знает теперь весь дом. Вы что, его подозреваете?

— Подозреваем, но не больше, чем всех остальных.

— Я наперед вам скажу, что убить человека, тем более свою мать, он не способен. Василий добрый, он усыновил моих детей. А вот свекровь… О покойниках не принято плохо говорить, но одно скажу: вместо того чтобы помочь нам — она рассказывала обо мне людям всякие небылицы.

— Но ведь ваш муж пьет?

— Потому и пьет, что с матерью был не в ладах. Ей за шестьдесят, а она молодилась, замуж хотела…

— Вот видите, вы сами говорите, что он был не в ладах с матерью.

— Из этого ничего не следует. Одно дело обижаться на мать, другое — совершить преступление.

— А где хранятся ценности и деньги?

Женщина испуганно вскинула глаза:

— Какие ценности? Какие деньги?

Миронов спокойно продолжал:

— Те, которые ваш муж принес из квартиры своей матери.

Продолжая испуганно глядеть на Миронова, женщина молча опустилась на диван и горько, навзрыд заплакала…

— Вчера, после того как за ним приходил внештатный участковый, возвращался ли муж домой?

— Да, возвращался. Но был он недолго.

— Чем он занимался?

— Не знаю, не видела. Я смотрела телевизор вместе с детьми. Муж что-то делал в коридоре у туалета. Потом ушел, сказал, что скоро вернется, да так до сих пор и не вернулся.

Раздался звонок в квартиру. На пороге стоял капитан Даниялов:

— Ищу вас, товарищ майор. Там, внизу, художник.

— Пошли, — распорядился Миронов, направляясь к лифту.

У парадной стоял небольшой человек, кругленький, пухленький, с русой, коротко подстриженной бородкой.

— Мы вас, Максим Савельевич, не задержим, — успокоил его Миронов.

Богданову было около шестидесяти пяти лет. Он стоял, скрестив длинные руки на животе, и внимательно глядел серыми, выцветшими глазами на Миронова. Весь такой аккуратный, чистый, выглаженный, он держался предупредительно, но с чувством собственного достоинства.

— Это допрос? — спросил Максим Савельевич, когда Миронов показал ему фотокарточку Никифоровой и попросил рассказать о ней.

— Допрос, как правило, проводится с составлением протокола и в кабинете, — успокоил собеседника Миронов. — Я же прошу вас помочь следствию. При этом вы можете быть уверены в сохранении тайны…

Богданов понимающе кивнул головой. Нет, он не мог быть убийцей, подумал майор. Жестокости и силенок не хватит. И спросил:

— Так где и при каких обстоятельствах вы познакомились с Никифоровой?

— В Пицунде, года три назад. Я писал этюд, когда Галина Васильевна подошла. Разговорились, (^казалось, что мы земляки, и познакомились. Вместе проводили время, потом, когда вернулись в Ленинград, тоже встречались.

— Как часто вы бывали у нее?

— Не часто, но бывал.

— Не замечали ли вы что-либо необычное в ее поведении? Не делилась ли она с вами какими-нибудь опасениями? Может, в последнее время была расстроена, взвинчена?

— Знаете, вы поставили меня в затруднительное положение, — бесхитростно сказал Богданов. — Мне казалось, что она, как и ее подруга Наталья Борисовна, с которой я познакомился у Галины, всегда пребывала в прекрасном настроении. Не скрою, у нас с нею был разговор о совместной жизни. Она меня устраивала. Думал на старости лет обрести семью. Галина Васильевна, как я понимал, была согласна, но вдруг повернулась ко мне на сто восемьдесят градусов, словом, расстроилась у нас с нею женитьба.

Распрощавшись с художником, Миронов вернулся в квартиру Никифоровой.

— Сурков звонил, — доложил майору Осокин, — через полчаса будут с шофером такси.

— Очень хорошо!

— Василий Григорьевич, вы готовы показать, где спрятаны ценности? Думаю, вы понимаете, что не стоит проявлять при этом эмоции. Жена может не сдержаться, не так поймет. Пользуясь случаем, разъясняю вам: все, что осталось после смерти матери, принадлежит по закону детям.

— За меня будьте спокойны.

Когда все было оформлено, Миронов позвонил следователю прокуратуры Аревой. Она согласилась с его доводами и разрешила освободить Никифорова: он не может повлиять теперь на ход следствия. Хотя лодоз-рение с него полностью снято не было.

Только вышли на улицу, как сразу же подошла машина. Первым вышел участковый Сурков.

— Товарищ майор, по вашему приказанию доставил шофера такси Лебова Геннадия Васильевича.

— Всего два-три вопроса, товарищ Лебов, и вы свободны. Когда-либо вы бывали на своем такси у этого дома? — спросил Миронов.

— Ах вот оно что! А я-то ломаю голову: где же, думаю, видел этого гражданина? Как ваша фамилия?

— Маслов.

— Маслов — теперь вспомнил. Здесь, у этого дома, я его и видел.

— Расскажите, при каких обстоятельствах вы сюда приезжали.