Шестая Бастионная (фрагменты)

Он поднял голову. Я ожидал, что под низко подстриженным чубчиком блеснут глаза сердитые и темные, как смородина. А у него были серые улыбчивые глаза. И улыбка была славная - чуть виноватая и в то же время немного озорная.

- Вот, смотрите, - сказал он мне, как знакомому. - Что теперь с ней делать? - и покачал ногой. Подошва зашлепала по башмаку, и это было похоже на злорадные аплодисменты.

- Здорово ты ее рванул. Где это так? Он сказал с веселой досадой:

- Да... с мальчиками банку гонял.

- Что же эти мальчики тебя бросили? Банку гоняли вместе, а теперь...

Он проговорил с неохотой;

- Ну что они могут... Маленькие еще.

- А-а, - сказал я, снова взглянув на звездочку. Мальчик еще раз тряхнул пострадавшим башмаком и весело сказал:

- Ладно, как-нибудь дохромаю до дома...

Я вспомнил, как дождливым осенним днем в сорок шестом году отодрал на улице подошву старого кирзового сапога и сказал почти такие слова. А Лешка Шалимов - мой сосед и старший приятель - умело обмотал сапог куском провода.

Сейчас провода под рукой не было, но в кармане у меня лежал моток лейкопластыря (перед отъездом я заклеивал им пакет с фотокассетами).

- Ну-ка, сними ботинок.

Он послушно сдернул башмак, не развязав шнурка. Я сел и начал прибинтовывать подошву.

Мальчик сидел рядом и немного смущенно вздыхал.

Двое ребят остановились над нами.

- Ой, Ленька на приколе! - весело заметил один, - Ремонтируетесь?

Ленька еще раз вздохнул.

- А где твои мальки? - не отставал товарищ.

- Ну, тебе-то что?.. Прогнал уроки учить.

- Зря вы ему чините, - заметил второй. - Все равно его салажата ему опять подошвы оторвут. Вместе с пятками.

- Шагайте вы... - сдержанно попросил Ленька.

Они засмеялись и запрыгали по ступенькам.

Я протянул ботинок.

- Спасибо, - заулыбался Ленька. - У, крепко держится...

- Теперь за труды скажи мне, как добраться до Херсонеса.

- Да это же просто! На пятом автобусе от Графской пристани.

- Дорогой мой Леня, - проникновенно сказал я. - Представь себе, я пока еще не знаю, где Графская пристань. Это во-первых. А во-вторых, я люблю ходить пешком.

- Пешком? - немного удивился он. - Ну тогда... тогда так... - Он встал на парапет, поджав босую ногу, и зажатым в руке ботинком указал куда-то за деревья. - Вы увидите: разбитая церковь на берегу. Разными улицами можно идти, а потом направо по шоссе...,

Мы вместе спустились по лестнице и неторопливо свернули в боковую улочку. Ленька брел чуть в стороне, поддавая коленками свой заслуженный портфель.

- Капитан... - окликнул я, - А большая у тебя команда?

- Семь, - сказал он, не поднимая головы.

- Хороший народ?

Он пожал плечами, но вдруг весело глянул на меня и признался:

- Да, хорошие...

Он остановился у калитки в белой нише каменной стены.

- Я здесь живу...

Я кивнул ему и двинулся дальше. Прошел еще несколько улиц. Мимо вокзала, вдоль бухты, похожей на реку, забитую судами всех размеров. Через площадь, над которой белела башня с квадратными часами. По белым лестницам и плитам. Потом за стадионом свернул наугад и остановился, словно от толчка холодной ладонью в лоб.

Над белыми террасами улиц, над черепицей крыш, над пыльно-зелеными пустырями, маячными вышками и желтыми развалинами храма стояла туманная и мерцающая стена густой синевы. Лишь через несколько секунд я понял, что это и есть море. И показалось, что поют камни.

...Вечером, просоленный морем и прожаренный солнцем, я возвращался из Херсонеса. Мои карманы неприлично оттопыривались из-за того, что в них лежало множество интересных вещей. Там были пестрые и черные камни, осколки мраморных колонн, черепки древних амфор, ржавые гильзы, большая крабья клешня, наконечник маленького гарпуна, обточенные морем бутылочные стекла и плоские перламутровые раковины мидий.

Я не старался идти прежней дорогой, просто хотел выбраться на лестницу, ведущую к моей улице на Зеленой горке. Но так или иначе оказался на Ленькиной улице. Я узнал ее по двум заметным тополям. Потом я увидел и самого Леньку. Он прислонил к тополю велосипед и звякал ключом по передней оси.

- Опять авария? - спросил я.

Он глянул через плечо и улыбнулся, будто ждал меня.

- Да нет, конуса подтягивал. Ленька опустил в сумку ключ и мельком, но с любопытством взглянул на мои разбухшие карманы. Я испытывал к этому человеку полное доверие и, не боясь насмешки, протянул на ладони несколько своих трофеев.

- У, какой был зверюга, - с уважением заметил Ленька, увидев клешню. Оценил он и патронные гильзы: - Наши, от старого автомата. Знаете, были такие с круглыми магазинами? - К черепкам он отнесся без интереса, а про самый большой, с загадочными буквами МАК, сказал: - Это не очень старинный, он от черепицы. Есть такая, на старых домах.

Кажется, мои уши приобрели цвет этой самой черепицы. Ведь я до сих пор был уверен, что отыскал обломок древнего изделия времен римского владычества. "Изделие" полетело в траву. Ленька понял мое смущение и торопливо предложил:

- А хотите рапану?