Шестая блондинка

— А как же твоя работа? — в ужасе прервала ее Кэти. — Ты же не можешь так просто уйти от Джима Берна.

— На прошлой неделе я написала заявление. Сейчас сдаю дела. — На ее щеках появился легкий румянец досады. Она уже жалела о том, что поторопилась выложить все Кэти. Не сказав ей сразу о своем увольнении, Линдси только пыталась уберечь невестку от неприятных эмоций, а в результате навлекла на себя подозрения в неискренности и скрытности.

— Значит, все твои сетования и гроша ломаного не стоят! Ты уже решила работать на Ника Фарадея, — презрительно выпалила Кэти.

— Нет, не так. Просто я не могу больше работать у Джима Берна, а это совсем не одно и то же. Я еще не знаю, что буду делать.

— Вот уж не думала, что ты способна на такое! Я и мысли не допускала, что ты можешь предать память о Филе! Это же твой брат!

— Ты все ставишь с ног на голову, Кэти. Я из кожи вон лезла, чтобы не поддаться влиянию Ника Фарадея.

— А теперь тебе, как и всем прочим, сложно недолюбливать такого известного и богатого мужчину.

Задетая за живое ее упреками и сварливым тоном, Линдси с мягкой укоризной сказала:

— Я думала, ты знаешь меня лучше.

— Мне тоже так казалось, — последовал ответ, сопровождавшийся хриплым смешком с оттенком горечи. — Впрочем, я тебя не осуждаю. Напротив, от всего сердца желаю удачи. От жизни нужно брать все, что можно. Жаль, что у меня так не получается.

Линдси все еще хмурилась, огорченная услышанным, когда Кэти задумчиво поинтересовалась:

— А Ник Фарадей знает, что Фил — твой брат?

— Нет.

— Так ты ничего ему не сказала?! Интересно! Линдси, дорогая, он же вышвырнет тебя на улицу, как только узнает.

— Это еще почему? Разве Фила не оклеветали?

— Разумеется…

Линдси вдруг охватили смутные подозрения, и она с мольбой в голосе попросила:

— Расскажи мне, что между ними произошло. Как можно точнее.

Вид у Кэти был угрюмый.

— Я уже рассказывала. Что, опять начинать все сначала?

— Я знаю только, что Фил решил тайком прокатиться на новеньком «роллс-ройсе» Ника Фарадея — в отместку за то, что его, как он считал, незаконно уволили. И еще я знаю, что в тот день он выпил лишнего.

— Фил никогда бы не взял машину Ника Фарадея, если бы не был навеселе, — парировала Кэти. — А напился он с горя, чтобы на душе стало легче. Как можно обвинять его в этом!

— Ах, Кэти! — тихо, с отчаянием в голосе отозвалась Линдси. — Ведь именно поэтому он налетел на ограждение и разбился!

— Во всем виноват этот тип, и никто меня в этом не разубедит. По справедливости, это он должен был погибнуть в аварии, а не Фил.

— Ты напрасно изводишь себя, Кэти. Не надо, прошу тебя.

— Я и не собиралась этого делать. Это ты бередишь старые раны.

Линдси многое хотела узнать у нее. И прежде всего — почему Грег Хэммонд лгал, говоря о Филе. Ей бы и в голову не пришло, что он способен на это; напротив, он произвел на нее впечатление искреннего и честного человека. Впрочем, превратно понятая правда или пристрастно истолкованные факты — тоже своего рода ложь, и человек может искренне заблуждаться.

Если бы только она могла составить собственное представление обо всем! Если бы приехала в Лондон неделей раньше! Из писем Фила и редких бесед с ним она знала, что он обожал Ника Фарадея. И Кэти нисколько не преувеличивала, говоря, что Фил чуть ли не во всем подражал своему кумиру. Но если брат и в самом деле так боготворил Ника Фарадея, то что же он сделал такого, что его немедленно уволили с работы?

Линдси хотела непредвзято разобраться в ситуации. Брат был ей очень дорог, но и к Нику она пыталась отнестись без предубеждения. Она понимала, что ей придется принимать решение исходя из того, что подскажут рассудок и совесть. Ей бы не хотелось браться за работу, предложенную Ником Фарадеем, пока она не определит своего отношения к нему. Но сложившееся положение представлялось ей все более запутанным.

Кэти тоже предстала перед ней в ином свете. Ее горе после гибели Фила ясно свидетельствовало о ее глубокой привязанности к мужу, и ожесточенность против Ника Фарадея выглядела естественной. Но со временем она должна была смягчиться, а этого не произошло. Затянувшаяся враждебность, похожая на манию, грозила отравить жизнь ей самой. Если Кэти не приложит усилий, чтобы стряхнуть с себя это скорбное оцепенение, дело кончится тем, что она исковеркает не только свою судьбу, но и жизнь Стефани. Фил бы этого не одобрил. Линдси еще не встречала более жизнелюбивого человека, чем брат, который не упускал случая от души повеселиться. Он бы огорчился, узнав, что кто-то поставил крест на собственном будущем, храня память о нем.