Шестая койка и другие истории из жизни Паровозова

Я судорожно принялся размышлять, подбирать варианты, но очень скоро понял, что кроме как к Вовке обратиться не к кому. Он был самым зажиточным в классе, ему на кино меньше трех рублей никогда не давали, и если мы ходили в театр, то в буфете, куда все стремглав бежали в антракте, у большинства хватало лишь на две-три конфетки, Вовка же скупал «Грильяж» и «Мишки» чуть ли не килограммами, а потом все второе действие чавкал, хрустел и шуршал обертками.

Вовкин отец был шофером-дальнобойщиком, работал он в «Совтрансавто», водил большие фуры по Европе, за месяц бывая в трех-четырех странах. Поэтому Вовка одевался так, что у многих при его появлении открывались рты, и они долгое время приходили в себя. А сам Вовка давно привык к такой реакции окружающих и к тому, что у него вечно начинают что-то клянчить, особенно жвачку, а то и вовсе слезно просят привезти джинсы. Жвачку Вовка выдавал крайне редко, а если такое и случалось, никогда не протягивал целую пластинку, а отламывал половинку. Что же касается остального, то Вовка никогда не отвечал отказом, говорил «посмотрим» или «попробую», но с отцом об этих многочисленных просьбах никогда не заговаривал, что совсем не мешало ему чувствовать себя благодетелем.

Стараясь сохранить независимость, я никогда Вовку ни о чем не просил, и когда тот, удивленный таким странным поведением, со временем сам начал предлагать мне жвачку или билет за его счет в кино, если было неохота идти одному, я чаще всего отказывался, изображая полное равнодушие. Но сегодня мне придется поступиться принципами, ведь деньги нужны позарез. В конце концов, мы же лучшие друзья, а друзья обязаны помогать друг другу, утешил себя я, нажимая на кнопку звонка.

Вовка с понедельника торчал дома, приболел, не успели мы вернуться. Акклиматизация, понятное дело.

— Делать тебе нечего, — сказал Вовка.

Он снял наушники и недовольно поморщился. Я отвлекал его от любимого занятия: сидеть на диване и слушать музыку. Он мог это делать с утра до вечера. За его роскошную стереосистему National можно было продать душу дьяволу.

— На фиг тебе эти левые чуваки из Монина нужны? Да еще с этими дурами идти? — Вовка зевнул. — Я б в жизни не пошел.

— Да ладно, зря ты так, нормальные ребята, — пробормотал я, тут же некстати вспомнив, что именно Вовка постоянно называл их «классными чуваками», всякий раз переодеваясь перед походом в бар, наверняка чтобы именно монинцам продемонстрировать многообразие своих умопомрачительных шмоток. Да ведь и про свою стереосистему и две магнитолы он при них не для меня рассказывал, я про это и так знаю.

А что Танька, Ирка и Маринка вовсе не дуры — у нас в классе были дуры настоящие, — я решил даже не говорить. Вовка не то чтобы не интересовался девчонками, он просто не выделял их из общей человеческой массы. Да и зачем еще различать тех, кто у тебя вечно что-то клянчит. Вот теперь и я пошел по этой кривой дорожке.

— Короче, бабок нет, — снова зевнул Вовка и потянулся к стереосистеме, чтобы перевернуть кассету, — я ж после Питера пустой.

— Понятно, — сказал я и зачем-то добавил: — У самого так же.

Минут десять мы сидели и слушали Bee Gees. Вот любит Вовка всякую белиберду слащавую. Эх, если бы у меня был магнитофон, я бы совсем другие вещи записывал. А первым делом нашел бы все диски Deep Purple, чтобы наконец подобрать партию соло-гитары из «Звезды автострады». Стоял бы с электрогитарой на сцене, выпиливая с дикой скоростью, как Ричи Блэкмор, а все визжали бы от восторга!

Да, мечтать не вредно. У меня и электрогитары никакой нет, да наверно и не будет. Мы на обычных деревяшках со звукоснимателями на танцах играем, правда, Вовка недавно хвастал, что отец пообещал ему фирменную электрогитару привезти. И хотя он постоянно в красках расписывал и то, что уже есть, и то, что только на подходе, меня тогда это впервые задело. Это потому, что электрогитара была моей самой главной, неосуществимой мечтой, а он так легко и между прочим об этом сказал. Ведь ему хоть три гитары привези, он лишь зевнет и со своего дивана не встанет. Ладно, засиделся я, пора и честь знать.

— Пошел я, Вовка, — сказал я, поднимаясь и протягивая руку. — Поправляйся!

— Ага, — ответил тот безо всякого выражения, вяло протянул свою, даже не взглянув в мою сторону, и нацепил наушники. — Давай!

Вовка отрывался от дивана, только когда мать звала его к столу, да и то раза с пятого. С другой стороны, чего ему еще делать, ничем таким он не увлекался, гитарный кружок при ЖЭКе еще в позапрошлом месяце бросил, даже книг не читал.

Но когда я одевался в прихожей, Вовка вдруг выскочил за мной и, прижав палец к губам, негромко произнес:

— Есть одна идея! Ну-ка постой на шухере!

Он юркнул в родительскую спальню, оставив меня в коридоре следить, не покажется ли мать из кухни или сестра из большой комнаты.