Шестая колонна. Дети Мафусаила. Книга 12

Через месяц, когда ЗД-9817 окажется в половине светового года, корабль перестанет вращаться и целый год затратит на торможение, с тем, чтобы приблизиться к ней уже не на межзвездной, а на межпланетной скорости. Тем временем будет проведено исследование планет с целью найти ту, которая окажется пригодной для жизни. Поиск будет быстрым и очень простым, так как устроить их могут только планеты, отражающие свет наподобие Венеры или Земли; тусклые планеты типа Нептуна или Плутона их не интересуют, а раскаленные миры вроде Меркурия — тем более.

Если в системе не окажется планеты земного типа, они должны будут снова приблизиться к звезде, чтобы та отшвырнула их световым давлением и они смогли продолжить поиски дома для себя. Только на этот раз им не придется торопиться с выбором курса, поскольку никто не будет их преследовать.

Лазарус пояснил, что «Новые Рубежи» садиться на поверхность планеты не будут — корабль слишком громоздок и его раздавил бы собственный вес. Если пригодное местечко будет все-таки обнаружено, корабль ляжет на околопланетную орбиту и с него на поверхность будут высланы исследовательские партии в шлюпках.

Как только позволили приличия, Лазарус оставил женщин и направился в лабораторию, в которой Семьи продолжали свои работы в области обмена веществ и геронтологии. Он надеялся, что встретит там Мэри Сперлинг. Пикировка с Нэнси Везерэл заставила его особенно остро ощутить нужду в ее обществе. Если бы ему пришлось когда-нибудь жениться еще раз, подумал он, то самой подходящей партией ему, пожалуй, стала бы Мэри. Не то чтобы он всерьез помышлял о браке, просто он чувствовал, что союз между ним и Мэри был бы овеян причудливым ароматом лаванды и старых кружев.

Мэри Сперлинг, не согласившись на псевдосон в анабиозе, обратила свой страх смерти в активную деятельность, став добровольной лаборанткой, и принимала участие в исследованиях, связанных с продолжительностью жизни. Она не была биологом по образованию, но у нее были ловкие пальцы и светлая голова. За долгие годы путешествия она стала отличной ассистенткой доктора Гордона Харди, руководителя исследований.

Лазарус застал ее за работой с бессмертной тканью куриного сердца, которую сотрудники лаборатории ласково называли «Миссис Орлуша». Орлуша была старше любого из членов Семей, кроме разве что Лазаруса. Этот растущий кусок натуральной ткани Семьи получили из института Рокфеллера еще в двадцатом веке. Уже тогда ткань росла и развивалась. Предшественникам доктора Харди удавалось сохранить ткань жизнедеятельной на протяжении более двух столетий, используя методику Каррела-Линдберга-О'Шога. Орлуша по-прежнему процветала.

Гордон Харди настоял, чтобы ему позволили взять ткань и аппаратуру, которая поддерживала в ней жизнь, в резервацию после ареста. Точно такую же настойчивость он проявил и при погрузке на «Чили». Орлуша отлично приспособилась к условиям существования на «Новых Рубежах». Сейчас она весила около шестидесяти фунтов — слепая, глухая, безмозглая, но по-прежнему живая.

— Привет, — поздоровалась Мэри. — Не подходи пока: контейнер открыт.

Лазарус наблюдал за тем, как она отсекает лишнюю плоть.

— Мэри, — полюбопытствовал он, — а почему эта дурочка все живет и живет?

— Ты неверно сформулировал вопрос, — ответила она, не глядя на него. — Правильнее было бы спросить: с чего бы это ей умирать? Почему бы ей не жить вечно?

— Чтоб она сдохла к чертям собачьим! — раздался вдруг позади нее голос доктора Харди. — Тогда бы мы смогли произвести вскрытие и выяснить, отчего она сдохла.

— Вам никогда не узнать причины смерти Орлуши, шеф, — ответила Мэри, по-прежнему не отрываясь от своего занятия. — Тут все дело в железах, а у нее их нет.

— Ого-го! А вам-то откуда это известно?

— Женская интуиция. Вы ведь тоже ничего не знаете наверняка?

— Ничего, абсолютно ничего! Именно поэтому я иду впереди вашей интуиции и вас.

— Очень даже может быть, — отозвалась Мэри лукаво. — Однако вы забываете о том, что мой возраст позволяет мне помнить вас практически ab ovo[3].

— Типично женский аргумент. Милая моя, этот кусок мышц кудахтал и откладывал яйца, когда никого из нас еще на свете не было, но ему тоже ничего не известно. — Он погрозил Мэри пальцем. — Лазарус, знаете, я с удовольствием обменял бы сей гнусный препарат на пару карпов, самца и самку.

— А почему именно на карпов? — спросил Лазарус.

— Потому что, похоже, карпы не умирают. Их вылавливают, съедают, они могут сдохнуть с голоду, заразиться какой-нибудь дрянью, но, насколько мне известно, они не умирают от старости.

— Интересно, чем это можно объяснить?

— Вот это-то я и пытался выяснить перед тем, как мы очертя голову ринулись в это проклятое сафари. У них необычная кишечная флора. Возможно, она оказывает какое-то влияние. Однако, сдается мне, причина кроется в том, что они никогда не перестают расти.

Мэри что-то невнятно пробормотала. Харди иронично заметил:

— Опять вы там бормочете! Еще одно озарение?