Шестая колонна. Дети Мафусаила. Книга 12

Конски держался вежливо, но осторожно. Скоро стало ясно, что у него «есть связи», но от разговора о деле он всячески уклонялся до тех пор, пока не увидел наличные. После этого его уже ничуть не смущали ни необычная одежда, ни странное поведение посетителей (Томас разыграл перед ним всю церемонию, включая благословение, хотя и понимал, что особого впечатления это не произведет, — просто ему не хотелось выходить из роли). Он выяснил, о каком здании идет речь, долго торговался из-за платы за аренду и «за особые услуги» — так он назвал взятку, — а потом куда-то ушел.

Томас и Хау были рады, что на некоторое время остались одни. Непрерывно изображать «святых людей» было довольно утомительно; к тому же с того момента, как они покинули Цитадель, у них не было ни крошки во рту. Джефф извлек из-под своей мантии несколько бутербродов, и они перекусили. В довершение всего рядом с кабинетом Конски оказался туалет.

Три часа спустя они уже стали обладателями документа на двух языках, где говорилось, что Небесный Император соблаговолил предоставить своим верноподданным таким-то то-то и то-то, — короче говоря, договора об аренде склада. За дополнительную изрядную сумму Конски взялся в тот же день прислать рабочих, чтобы произвести там уборку и необходимый ремонт. Джефф поблагодарил его и с невозмутимым видом пригласил посетить первую же службу в новом храме.

Они снова направились к складу. Выйдя из конторы Конски, Джефф сказал:

— Знаешь, Алекс, нам, конечно, еще придется иметь дело с этим типом, он нам много будет помогать, но только когда придет время… В общем, я веду небольшой список, и он там стоит первым. Я хочу сам с ним посчитаться.

— Оставь немного на мою долю, — сказал Хау.

Когда они подошли к складу, откуда-то появился тот самый мальчишка.

— Еще чего-нибудь нужно, дед?

— Благослови тебя Бог, сынок. Да, кое-что нужно.

Получив еще кое-какое вознаграждение, мальчишка отправился добывать для них койки и постельное белье. Джефф посмотрел ему вслед и сказал:

— Я думаю, надо сделать из него причетника. Он может бывать в таких местах, куда нам не попасть, и делать то, чего мы не можем. К тому же его вряд ли станут останавливать полицейские.

— Я бы не советовал ему доверять.

— А я и не стану. Он будет знать только одно: мы с тобой — двое полоумных, которые убеждены, что служат Великому Богу Мотаа. Мы ни одному человеку не имеем права доверять, Алекс. Ну, пошли, надо перебить здесь крыс, пока не пришли рабочие. Дай-ка я проверю регулировку твоего посоха.

К концу дня Первый Денверский Храм Великого Мотаа уже действовал. Правда, на вид он еще ничем не отличался от обычного склада и не имел пока ни одного прихожанина. Но весь мусор был убран, в воздухе стоял густой запах дезинфекции, и входную дверь уже можно было запереть. В углу стояли две койки и запас еды не меньше чем на две недели.

А на другой стороне улицы по-прежнему торчал полицейский.

Полиция не спускала с них глаз еще четыре дня. Дважды отряды полицейских обыскивали все здание. Томас не противился: скрывать им было пока нечего. Единственным их оружием были посохи да небольшой излучатель Ледбеттера под мантией на спине у Хау, из-за которого он казался горбуном.

За это время им удалось при содействии Конски обзавестись мощным автомобилем и разрешением ездить на нем как самостоятельно, так и с шофером по всему округу. Эта «особая услуга» обошлась им очень недешево. Нашли и шофера, но уже без помощи Конски, а через Малыша Дженкинса — того самого мальчишку, который помогал им в первый день.

На четвертый день, около полудня, полиция сняла наблюдение. Вскоре Джефф оставил Хау стеречь храм и на машине отправился в Цитадель. Обратно он вернулся в сопровождении Шира, тоже наряженного, к большому его неудовольствию, в мантию и бороду, которые ему совершенно не шли. Шир привез с собой ящик кубической формы, раскрашенный в шесть священных цветов Бога Мотаа. Когда они вошли в храм и заперли двери, Шир распечатал ящик, соблюдая большие предосторожности во избежание взрыва, который разнес бы вдребезги все здание, и занялся сооружением «алтаря». К полуночи работа была закончена. Оставалось еще сделать кое-что снаружи, пока Томас и Хау стояли на страже, готовые оглушить или, если нужно, прикончить всякого, кто попытался бы помешать Ширу.

Первые лучи утреннего солнца озарили изумруднозеленый фасад храма. Остальные стены сияли красным, золотистым и небесно-голубым цветом. Храм Бога Мотаа был готов принять новообращенных — и кое-кого еще.

И самое главное — войти в дверь храма беспрепятственно теперь мог только человек белой расы.