Шестая колонна. Там, за гранью. Утраченное наследие

– Речевой центр? Да я к нему даже не приближался!

– Что?

– Фил, в следующий раз возьми камешек в правую руку. Ты же стоял напротив меня, не помнишь? Я оперировал на правом полушарии, а не на левом.

Хаксли недоуменно вытянул перед собой руки, перевел взгляд с одной на другую, затем лицо его прояснилось, и он рассмеялся:

– Ну конечно! Знаешь, я их вечно путаю. И в бридже всю жизнь забываю, чья очередь сдавать. Но постой-ка: у меня так прочно засело в голове, что ты оперировал на левом полушарии… Я перепутал. Как ты думаешь, это скажется на его нейрофизиологии?

– Да нет, если судить по моему прошлому опыту. Он и не заметит, что у него чего-то недостает. Я оперировал в terra incognita, дружище, в неизвестной области. Если у той части мозга, в которой я копался, и есть какая-то функция, то самые знаменитые физиологи не смогли пока выяснить, какая именно.

2 «Три слепые мышки» [20]

Дз-з-зинь! Джоан Фримэн машинально протянула руку и выключила звонок будильника, плотно зажмурив глаза в тщетной попытке удержать ускользающий сон. Она не сразу пришла в себя. Воскресенье. Ведь в воскресенье не нужно рано вставать. Так зачем же она поставила будильник? Внезапно все вспомнив, Джоан выскочила из постели, шлепая по прохладному полу теплыми босыми ногами. Пижама полетела на пол, а сама Джоан – под холодный душ. Взвизгнув, она включила горячую воду, потом опять холодную.

К тому времени, когда колеса машины, поднимавшейся по склону холма, зашуршали по гравию подъездной дорожки, Джоан уже успела уложить в корзинку еду и наполнить термос. Она поспешно надела кроссовки, застегнула брюки и взглянула на себя в зеркало. Неплохо. Конечно, не Мисс Америка, но и не пугало какое-нибудь.

Послышался стук в дверь, звонок в дверь и баритон – все разом. Баритон спросил:

– Джоан! Ты одета?

– Почти. Заходи, Фил.

За Хаксли, одетым в слаксы и тенниску, шел другой мужчина. Хаксли представил их друг другу:

– Джоан, это Бен Коуберн, доктор Бен Коуберн. Доктор Коуберн, это мисс Фримэн.

– Я чрезвычайно признателен вам, мисс Фримэн, за то, что вы разрешили мне приехать.

– Не стоит благодарности, доктор. Фил так много рассказывал мне о вас, что я просто жаждала познакомиться.

Поток светских условностей лился легко и естественно, словно заученное наизусть ритуальное песнопение.

– Джоан, называй его Беном. Сбей с него спесь.

Пока Джоан и Фил укладывали в машину вещи, Коуберн осматривал дом-студию девушки. Отделанная узловатыми сосновыми панелями единственная большая комната, в центре уютный очаг из природного камня, вокруг полки, беспорядочно заставленные книгами, – в общем, можно составить представление о личности хозяйки. Он прошел через открытую застекленную дверь в крошечный дворик, мощенный замшелым кирпичом. Во дворике стоял шандал для барбекю, маленький пруд в углу блестел в лучах утреннего солнца. Бен услышал, как его зовут:

– Док! Поторапливайся! Время не ждет!

Он еще раз оглядел дворик и вернулся к машине.

– Мне нравится ваш дом, мисс Фримэн. Зачем нам уезжать с Бичвуд-драйв, если в Гриффит-парке ничуть не лучше?

– Как это зачем? Если остаться дома, получится не пикник, а просто завтрак. Зовите меня Джоан.

– А можно как-нибудь напроситься к вам на «просто завтрак»?

– Отшей этого типа, Джоан, – театральным шепотом посоветовал Фил. – У него грязные намерения.

Джоан собрала остатки еды. Три большие обглоданные кости, бывшие недавно толстыми аппетитными бифштексами, оберточная бумага и завалявшаяся булочка полетели в костер. Джоан встряхнула термос. В нем забулькали остатки жидкости.

– Хотите еще грейпфрутового сока? – предложила она.

– А кофе есть? – спросил Коуберн и вновь обернулся к Хаксли. – Так, говоришь, его особые таланты совсем пропали?

– Сколько угодно, – сказала Джоан. – Наливайте сами.

Доктор налил кофе себе и Хаксли. Фил ответил:

– Пропали полностью, я уверен. Вначале я думал, что это нервный шок после операции; попробовал под гипнозом, но результат все равно оказался отрицательным – совершенно однозначно. Джоан, ты прекрасная повариха. Усынови меня!

– Ты уже совершеннолетний.

– Я выдам ему свидетельство о недееспособности, – предложил Коуберн.

– Незамужним женщинам не разрешают никого усыновлять.

– А вы выходите за меня замуж, и все будет в порядке. Мы вместе его усыновим, и вы будете готовить на троих.

– Ну, не скажу, что я согласна, но и не скажу, что не согласна. Скажу только, что за сегодняшний день это пока самое лучшее предложение. О чем вы говорили между собой?

– Заставь его сделать тебе предложение в письменном виде, Джоан. Мы говорили о Вальдесе.

– Ах да, ты же собирался протестировать его вчера. Ну и как?

– Дохлый номер, если иметь в виду его способность к ясновидению. Она пропала.

– Хм… А контрольные тесты?