Шестая печать

Встретить кого-либо здесь не просто редкость. Но им несколько раз встречались следы деятельности таких банд – выжженные сельсоветы, спаленные юрты, но самих бандитов они еще не встречали.

Они бы и зимой продолжали свои исследования, но тринадцатиградусные морозы парализовали технику. И им пришлось зимовать в небольшом селении.

Но уже с первым теплом, принесенным ветром, они отправились дальше. Пустыня цвела. Зелень травы была щедро украшена россыпью ярких цветов. Но вот только длилось это совсем не долго.

И вновь вокруг них были только бурые кустики на фоне барханов и такыров.

Теоретические выкладки, казавшиеся неопровержимыми в тихих московских кабинетах на практике подтверждения не находили. Тонны перевернутого песка, тысячи осмотренных образцов породы не принесли ни какого результата. Пройдя через пустыню от Самарканда до Аральского моря, экспедиция повернула к Кызыл-Орде, где должна была положить запасы и получить новые инструкции из НКО.

Благополучие экспедиции, длившееся целый год было нарушено возле одного из колодцев.

Банда, с которой они столкнулись, насчитывала десять человек, они очевидно возвращались в свое логово из очередного набега. Бой с бандитами длился около трех часов, но потом красноармейцы, прикомандированные к экспедиции, используя свой опыт, перебили бандитов.

Когда все закончилось, Сомов осматривал трофеи, отбитые в бою, обнаружил запасы еды, одежду и что удивительней всего связанного и брошенного как тюк молодого человека. Юноша был ужасно истощен.

Черты его лица несомненно принадлежали европейцу, однако одежда была в тонком жалостном состоянии, что по тем лохмотьям не возможно было определить ее принадлежность.

– Ага, еще один недобиток, – бросил комиссар экспедиции.

– Какой он недобиток – возмутился Сомов, – скорее пленник.

– Да откуда здесь взяться пленнику, ты сам подумай. Скорее уж не поделили что-то во и выясняли отношения между собой. Пристрелить его и вся печаль.

– Ты наган убери, не тебе решать.

Сомов унес юношу в уже поставленную палатку. Водой, принесенной солдатами, он как мог, умыл его, попытался напоить, но юноша был очень плох.

Наутро в палатку зашел комиссар.

– Товарищ начальник экспедиции, отдайте приказ людям собираться и двигаться дальше.

– Вы что не видите, у нас на руках больной он не перенесет дороги.

– Какой это больной – басмач не добитый. Помрет, значит, так ему и надо нянчиться с ним еще, лекарства на него переводить.

– Товарищ комиссар, я принял решение задержаться возле этого колодца на день, а если потребуется и больше.

– Вот что Сомов, ты это самоуправство брось, я еще доложу, куда следует, и мы еще посмотрим, что за интерес у тебя к басмачам недобитым, – и комиссар выскочил из палатки.

Рядовые члены экспедиции и солдаты, напротив были рады возможности провести лишний день возле колодца, отдохнуть.

В течение дня самочувствие юноши не улучшилось, он так и не пришел в себя.

Ночью Сомов несколько раз вставал к больному, но лишь под утро тот открыл глаза и хрипло произнес.

– Кто вы?

– Лежи спокойно больше тебе ничего не угрожает.

– Так вы не басмачи.

– Лежи тебе силы экономить надо.

– Не знаю, кто вы, но, наверное, хорошие люди, если так заботитесь обо мне, ничего обо мне не зная.

– Хорошие или плохие – это я тебе не скажу.

– Я хочу вас попросить, возьмите, пожалуйста, это, – и он судорожными движениями, откуда-то из лохмотьев вытащил пластинку, подвешенную на кожаный шнурок, – и пусть это будет всегда с вами.

Сомов взял пластинку и положил рядом с собой.

– Нет, я прошу вас, наденьте это себе на шею и пусть она будет всегда при вас, – глаза его заблестели, и он попытался привстать, чтобы надеть подарок на шею Сомова.

– Хорошо, только ты лежи, тебе сейчас нужно сил набираться, – казал Сомов, надевая подарок, а мне ты лучше расскажи кто ты, откуда, как оказался здесь.

Успокоенный тем, что его просьба выполнена, юноша откинулся на спину и прикрыл глаза.

– Теперь это уже не имеет никакого значения, – тихо прошептал он.

– Ну ладно, поправишься, расскажешь, – сказал Сомов и вдруг заметил, что юноша перестал дышать.

Взволнованный смертью, произошедшей у него на глазах, Сомов вышел из своей палатки. Рассветало. В палатке комиссара горела лампа. Сомов подошел к палатке, чтобы комиссару первому сообщить, что утром они отправляются дальше, однако в палатке никого не было. Решив, что комиссар вышел размять ноги, Сомов пошел дальше, разбудил двух рабочих, попросил похоронить юношу.

Когда уже рассвело, все было сделано и все члены экспедиции собрались, не хватало только комиссара. В его палатке так и горела лампа, и никого не было.

Сомов опросил бойцов стоящих на ночном дежурстве, но никто из них комиссара не видел.

Были организованы поиски. Но они так и не принесли никаких результатов.