Шестая печать

Занятые разговором, мы не заметили как с нами поравнялась полицейская машина. Полицейские, видимо привлеченные большим черным кофром с фотоаппаратурой, висящим на плече Джея, притормозили возле нас, но услышав что мы между собой разговариваем по-английски не стали ни чего спрашивать и проехали дальше.

Не скажу как у Джея, но у меня нервы отпустило, лишь после того как в ресторане гостиницы мы выпили виски.

* * *

Вернувшись, домой я почувствовал страшную апатию. Кажется, на свете просто не существовало того, что бы могло меня занимать. С какой-то необъяснимой тоской я подумал о тех временах, когда мы со Стеном вели спокойную и размеренную жизнь. Сейчас те времена казались чем-то не реальным.

Попытка включить телевизор была не самой лучшей из мыслей посетившей меня в это время. Во-первых, сериалы поражали своей тупой надуманностью, а во-вторых, я обнаружил, что экран покрыт толстым слоем пыли, который мне совершенно не хотелось вытирать.

Заказов на переводы по-прежнему не было. Моя попытка занять себя чтением какой-нибудь книги тоже не принесла успеха. Перечитывать домашние книги не хотелось категорически, а так любимая мной библиотека в выходные дни была закрыта. Чтобы хоть как-то занять себя я дважды провел генеральную уборку, вначале расставил все по своим местам, а потом переставив все по-новому. Единственным спасением были прогулки со Стеном. Но в воскресенье зарядил дождь, и прогулки пришлось сократить до минимума.

Особой радости и не прибавляло и ожидающая меня на следующей недели процедура продления виз. Не буду жаловаться на какие-либо особенные сложности или предвзятое отношение в консулатах, которые продляли мне визы, с учетом моих многократных поездок и отсутствие нареканий от своих местных властей в самом либеральном режиме. Но уже необходимость заполнения кучи анкет, сбор справок из банка и из торговой инспекции. В общем, бумажная волокита, и я до сих пор не встречал человека, которому она нравилась.

Понедельник начинался под стать бездарным выходным. Мой визит в торговую инспекцию за выпиской о регистрации моей лицензии переводчика занимающая обычно не больше часа, с учетом времени потраченного на дорогу, превратился в огромную головную боль.

Вместо того, что бы выдать мне выписку, чиновница, выудив из глубин своего стола папку с регистрационными документами, сказала, что по новому постановлению я должен представить полный перечень услуг, который собираюсь предоставлять, как переводчик, да еще и к тому же заверенный нотариально.

– А что вообще входит в этот перечень?

– Это вопрос не ко мне. Езжайте в ваше регистрационное управление по делам предпринимательства и там у них найдете все документы.

В управлении мне выдали перечень переводческих услуг к Закону о предпринимательстве. Закопавшись во всех этих бумажках, я выяснил для себя, что, например, теперь требовалось для права делать технические переводы подтвердить наличие у тебя технического образования, деловых бумаг юридического образования. В общем, подобными нововведениями были полны десять страниц машинописного текста. И уже в конце этого постановления, в последнем его пункте было сказано, что все это распространяется лишь на деятельность тех переводчиков, которые имеют право самостоятельно заверять свои переводы собственной печатью.

– Это все хорошо, но если я не претендую на право заверения переводов.

– Тогда это все к вам не относится, и вы работаете так же, как и раньше.

– Но в торговой инспекции меня отправили к вам.

– Может вы собирались внести изменения.

– Не собирался я ничего менять, мне только нужна выписка о моей лицензии.

– Не расстраивайтесь, постановление совсем свежее, не все еще с ним знакомы. В конце концов, если они снова вас будут мучить, уговорите позвонить к на, мы им все объясним.

Замечательный итог визита, с маленьким исключением, торговая инспекция сегодня уже закончила работу, и теперь вновь будет работать только в среду.

Когда я вернулся домой, Стен почувствовав мое настроение, сразу засобирался на прогулку.

* * *

Лойола смотрел на этого человека, принятого в самых знатных домах Европы и думал, как может этот неопрятный человек, распространяющий вокруг себя запах краски, такой сильный, как будто он только что в ней выкупался, владеть искусством, передавать на холсте человеческий обличий столь точно, что имя его называлось первым из первых, среди всех работ этого художника он бы не поверил, что это возможно.

– В портрете самое главное глаза человека. Душу всегда можно увидеть в глазах. Я все свои работы начинаю с набросков глаз, а когда вижу, что передал душу, просто дорисовываю все остальное.

– А если вы не можете увидеть глаз?

– Как же я не увижу, если я первым делом рассматриваю глаза того, кого собираюсь рисовать.

– Но, к примеру, если человек слеп или у него просто нет глаз?

– Вы знаете, святой отец, мне просто не встречались такие заказчики, да и зачем им портреты, если они вовсе ничего не видит. Да и я, наверное, отказался бы рисовать такого человека. А вы хотите, что бы я рисовал слепца?