Шестая сторона света (СИ)

— То есть?

— Он приводил зерно в пример. Одно зерно — не куча, так? Два зерна? Тоже нет. Три, четыре, пять? На каком зерне появляется куча зёрен?

— Куча дерьма от таких вопросов не появляется? При чём тут пропавшие люди?

— А когда случай превращается в закономерность? Сколько людей должно пропасть, чтоб в милиции прозрели: «О, это уже не случай, и происходит что-то необъяснимое».

Раньше я признал бы доводы Лебедева самыми правильными, но теперь я боролся против всех, даже против друзей.

Немного подумал, вспоминая умные слова из курса философии в колледже:

— Два, три или пять зёрен не создают кучу, но производят кучку. Куча появляется в тот момент, когда наблюдатель не может найти других слов, кроме «куча».

— Считово! — согласился вдруг Лебедев.

Потом вынул из своего плеера кассету:

— Послушал этот твой Пёрл Джем. Давай обратно меняться?

— Завтра. Я хочу переписать одну песню «Аквариума».

— Какую?

— «Рок-н-ролл мёртв».

— Да, ништяк песня.

6

До позднего вечера я болтал с Лебедевым.

Откровенно признался, что мне серьёзно «понравилась» девочка в платьице белом. Слово «люблю» не стал употреблять:

— Если б не сбежала, то пригласил бы в музей.

— В музей? — фыркнул Лебедев.

— Хочу одну аниматину показать. Там героиня один в один на неё похожа. Потом бы в кафе сходили или ещё куда-нибудь. На велосипедах бы покатались.

— Ты лучше возьми отгул, да тащи к себе домой, когда родаков нет.

Перестав думать, что окружающие умнее меня, заметил, что друг попросту завидовал:

— Эх, Лебедев, оказывается, ничего ты не понимаешь.

— Да побольше твоего.

— У тебя живот побольше моего.

— Чего ты оскорбляешь да ругаешься?

— Прости, дружище. Ты сам говорил, что толщина солидности придаёт. С тобой даже начальник на «Вы».

Лебедев стукнул себя по выпирающему пузу:

— Просто делаю хорошую мину при плохой игре.

— Говори проще, без книжных фраз.

— Тоже мне советчик. Что толку, если я стану говорить, как хулиганы со двора?

Мы взяли в палатке возле дома по банке пива и взобрались на ствол поваленного дерева. Поверхность отполирована поколениями жильцов. В гигантском узловатом стволе много дырок от выкорчеванных сучков — как раз помещалась банка, как в подставке.

— Ладно, тоже признаюсь, — Лебедев сделал большой глоток: — Моя жизнь — дерьмо.

— Да ладно.

— Ни девушки, ни работы нормальной. Интересуюсь философией, политикой, да скучной музыкой.

— У всех так. Ну, кроме скучной музыки. Я люблю бодрую.

— Ты хотя бы влюбился.

— В девчонку, что сбежала до знакомства.

— А мне даже влюбляться толку нет. Кому я такой нужен. Скучный.

— Скучный от того, что умный. На счёт работы: надо потерпеть. Завершим практику обходчика и быстро в карьерный рост пойдём.

— Я не хочу железнодорожником быть.

— А зачем поступил в Транспортный?

— Будто, когда твой двор рядом с Вокзалом, есть выбор.

— Выбор есть всегда, — сказал я убеждённо.

— Дурацкая фраза. Сам разговариваешь, как в книгосериале.

— Да, банальность. Но переживи эти слова по настоящему, поймёшь их истинную цену. Я сам недавно понял. Дважды потеряв одну и ту же неизвестную любовь.

Лебедев продолжал упорствовать в меланхолии:

— Мне даже вызов от Судитрона три раза приходил.

— Чуть ниже среднего. Всё ещё впереди. А вот у меня проблема: могу стать отказником.

Упоминание о моей беде взбодрило Лебедева:

— Как ни крути, а заделался отказником, считай, вся жизнь под откос.

— Не преувеличивай. Сейчас демократия, никто не обязан, как при совке, строем ходить на Почтительное Ожидание. Живут же люди, отказавшиеся от просьб Судитронов.

— Живут, но карьеры уже не делают. В Америке демократия подольше нашей, а все, как миленькие, строем и с песней ходят.

Лебедев смело спрыгнул со ствола. Если он будет так продолжать, то скоро сможет бегать в вихревом потоке проезжающего состава:

— Ладно, я домой. Заодно решу вопрос с новой музыкой для тебя. Ты Лимп Бизкит слышал?

— Не помню. Возле палатки звукозаписи разве что.

— Я тебе завтра подгоню подборку бодрых новинок.

Лебедев скрылся в темноте. Я допил пиво и отправился домой. Пока ждал лифт, пока ехал в нём, так нестерпимо захотелось в туалет, что понял мотивы хулиганов, что ссут в кабине. Правда так и не понял, зачем они поджигают кнопки этажей. Нестерпимо хочется жечь?

Дома ждал отец с пачкой откликов на объявление:

— Лех, что это такое? Что за девочка в платьице белом?

Прежде, чем наконец-то рассказать родителям, что их сын — потенциальный отказник, закрылся в туалете. Долго мочился, одновременно утирая слёзы.

Глава 4. Дыролов

1

Утром следующего дня я сложил письма в оранжевую сумку обходчика и поспешил на Вокзал. Поскорее переоделся в рабочий комбез и побежал к Лебедеву, лавируя между шкафчиков.

В переодевалке сотня рядов с тысячами шкафов. Это просто слово несерьёзное — «переодевалка», сразу вспоминается сумрачное помещение перед спортивным залом в школе. Официально помещение называлось «Камера хранения». Было таким обширным, что нужно постараться, чтоб добежать до шкафчика Лебедева и успеть вернуться к своему до начала рабочего дня.