Шестая сторона света (СИ)

Обе текущие просьбы признать ошибочными и по завершению выполнения переместить в архив брака.

Отравленным вредными испарениями работникам предоставить больничный отпуск на срок согласно рекомендациям врача.

Начальник цеха №2 _________________

5

Я вдруг осознал, что роюсь в предметах вовсе не предназначенных для меня. Или же Судитрон дал мне время освоиться, удерживая технический персонал, что должен был завершить склейку плёнок с новыми просьбами?

Пора домой, пора жить, как жил раньше. Пора забыть значение всех аббревиатур, что не имели прямого отношения к моему существованию.

Вернул положение документов в исходное состояние.

Быстро закрыл все шкафы, стараясь придать дверцам то положение, в каком они были. Вышел в противоположную дверь, где ранее пропал Фрунзик.

Стукнул по кнопке лифта и прислонился горячим лбом к холодному бетону стены. Сопли то текли, то застывали в носу непробиваемой массой, не давая нормально дышать.

Приехал лифт.

Я нажал кнопку первого этажа, напротив которой была наклеена бумажка «Коммунальное Бюро, вестибюль».

Стоя в лифте, смотрел на выцарапанную много лет назад надпись «Цой жив». Лампочка подсветки в кнопке с цифрой «1» быстро пульсировала, будто билось испуганное сердце.

Не покидало ощущение потери. Точнее, ощущение того, что так и не нашёл, что искал. Не смочь найти — это тоже потеря.

Например, мне вспомнился первый допрос. Когда менты демонстрировали аниматину с девочкой в платьице белом, утверждая, что она пропавшая пассажирка. При этом в списках её не было. Будто она появилась на перроне для того, чтоб продемонстрировать, что садится на поезд, а потом уйти прочь.

Ведь могло бы быть так, что Судитрон предложил некой девочке, похожей на мою Алтынай, одеть белое платье и в такое-то время прийти к такому-то поезду, и стоять на лесенке, пока оптическая установка фиксирует её присутствие.

Возникал вопрос: зачем строить сложную систему из людей, разыгрывающих набор действий? Впрочем, ответ дал сам Судитрон. Этот аппарат уверял, что «уравновешивает систему».

Опять допустил обывательскую ошибку — Судитрон не думал. Он выполнял алгоритм, который мы сами в него заложили. За несколько веков алгоритм стал таким сложным и непонятным, что мы предпочли сделать вид, что всё так и задумано, нежели лезть внутрь и ремонтировать.

Или ещё хуже:

Мы так уверились в отсутствии погрешностей в работе системы Судитронов, что любую чепуху начали воспринимать, как хитро выработанный план. Машина ведь не ошибается. Попросил приседать каждое утро? Фигня-вопрос, значит так надо. Сходить на перрон в белом платье? Ну, раз Судитрон попросил, почему бы нет? Устроить похищение гиперзвукового поезда под нелогичной причиной «разбудить сознание народа»? Да, да, да.

Я с шумом вобрал сопли.

Чёрт возьми, начал мыслить, как Фрунзик и несогласные. Но ведь их мысли — тоже результат работы Судитрона. Алгоритм стал такой сложный, что начал упорядочивать и жизнь людей, и своё существование.

Болезненный бред и высокая температура привели меня к мысли, что Судитрон превратился в алгоритм для работы алгоритма, созданный самим алгоритмом для того, чтоб разрабатывать новые алгоритмы.

Для этого и нужны люди.

Своей деятельность они не тормозят алгоритм, как я думал сначала, но вносят в него разнообразие случайности. Ведь Судитрону без разницы, выполнил ты его просьбу или нет. Как там было название книжки из шкафа, «Бинарная логика просьбы»? Отсутствие результата тоже результат. Ноль всегда информирует о том, что он — не единица.

Лифт дёрнулся. Пульсация лампочки в кнопке «1» прекратилась. Двери раздвинулись и я вышел.

6

Вестибюль освещали неяркие лампы, под матовыми от пыли плафонами. Не все лампы работали. Некоторые лампы пульсировали такою же нервной дрожью, что кнопка «1».

Несколько человек сидели на лавках. В Коммунальном Бюро всегда есть посетители. Кто выписывался из квартиры, кто наоборот, желал переехать в освободившееся помещение этажом ниже. Кто-то пришёл жаловаться на очередное возгорание на верхних этажах, которое пожарники так залили водой, что она просочилась в квартиры.

Кто-то читал объявления локального Информбюро.

Рекламатина изображала гигантскую крысу, вооружённую почему-то старинным ружьём с дулом в виде трубы. «Дадим отпор врагу» — гласила вращающаяся надпись. На гигантского грызуна наступали работники санитарной службы с надписями на куртках «Дератизация», «Дезинфекция» и «Дезинсекция», вооружённые баллонами и распылителями ядов.

Поисковик зевал, сидя на стуле. Он носил обычную одежду, без блокнотов, карт и свитков. Локальным Поисковикам не нужно записывать большое количество новых данных. Им хватало того, что держали в памяти.

Я пересёк вестибюль, достигнув больших стеклянных дверей, за которыми синело осеннее утро.

Посетители смотрели на мою одежду, перепачканную грязью и сажей.