Шестая жена

— Меня отведут к реке и посадят в лодку, которая отвезет меня в Тауэр. Я войду в ворота Предателей. То, чего я так долго боялась, скоро свершится. И ничто не сможет это предотвратить! О, Томас, как бы мы были счастливы вместе — ты и я. Но судьба распорядилась иначе. Я стала не твоей женой, а королевой. Я часто думала о том, что испытывали те, кто прошел этот путь до меня, — от королевской милости до королевского гнева. Теперь мне уже не надо об этом думать.

Она повернулась к сестре.

— Не надо плакать обо мне, Анна. Надо мной нависла тень. Я видела, как она надвигалась. Милая моя сестричка, я ведь не легкомысленная девчонка и прекрасно понимаю, что путь, оказавшийся тернистым для других, не может быть гладким для меня.

— Катарина... может быть, это еще не конец.

Но королева медленно покачала головой.

— Я знаю одно — ты была права, когда говорила, что, надев мне на палец обручальное кольцо, король приговорил меня к смерти. Тому, кто делил трон с Генрихом Английским, не избежать смерти. И моя уже совсем близка.

Анна Херберт смотрела на королеву широко раскрытыми глазами, полными ужаса. «Это спокойствие напускное, — подумала она, — но что будет дальше? Спаси ее, — молила Бога Анна. — Спаси! Ей еще рано умирать — она молода, мила и добра и никому еще преднамеренно не сделала зла. О Боже, даруй ей жизнь! Дай ей возможность испытать счастье. Не пришло еще время ей умирать, Господи... не пришло».

А королева долго стояла у окна, глядя на белые и алые розы Йорков и Ланкастеров, цветущие бок о бок за оградой, выкрашенной в цвета Тюдоров.

* * *

Королева лежала в постели. Придворные дамы задвинули полог ее кровати, но звук отчаянных рыданий был слышен даже в соседних покоях.

Стены этого дворца не раз уже слышали рыдания королев. А в галерее еще не смолкло эхо криков пятой жены Генриха. Неужели шестая жена надеялась избежать судьбы других?

— Что это такое? — спрашивали постельничие короля, услышав звуки королевского горя. — Что случилось? Почему мы ничего не знаем?

Они догадывались, что должно было случиться то, что происходило с другими королевами.

Как далеко зашел гнев короля? Будет ли смерть королевы означать гибель и для других? Сеймуры еще в силе, но, может, падение королевы приведет и к падению их партии? Тем, кто принял протестантскую веру, надо теперь вести себя осторожнее, ибо, если король решил избавиться от королевы, он будет менее благосклонен и к ее приверженцам. Физические потребности короля всегда в определенной мере диктовали его государственную политику. Он был безжалостным правителем с ненасытным аппетитом.

В предположениях не было недостатка. Истерические рыдания королевы раздавались весь день, и многие думали, что она была на грани сумасшествия.

Леди Херберт и Нэн сидели вместе в передней. Их объединяла преданность королеве.

— Боюсь, что она умрет, — сказала Анна Херберт.

— Какая беда на нас обрушилась! — сказала Нэн, по щекам которой струились потоки слез. — Словно буря, своим напором валящая лес. А с большими деревьями погибнут и маленькие растеньица.

— Надеюсь, что нет. Я не хочу терять надежды, Нэн. Я боюсь за ее разум. Не могу поверить, что это плачет моя Кейт, моя спокойная сестра Кейт.

— Это все оттого, что она чувствует занесенный над нею топор. Если бы надо мной тоже навис топор палача, я бы просто сошла с ума. По всему дворцу люди приглушенно шепчутся. Мне вчера приснилось, что я иду в сопровождении двух алебардщиков, и топор одного из них повернут в мою сторону.

— Надо поскорее забывать такие сны, Нэн.

— Я проснулась с мокрым от слез лицом. О, миледи, сейчас с большим уважением говорят о герцогине Саффолкской. Похоже, многие уже оказывают ей почести, как королеве.

— Не думаю, что кто-нибудь завидует ей, Нэн. Станет ли она седьмой женой? Дойдет ли она до этого... до близости к сумасшествию и до топора, занесенного над ее головой?

— Некоторые пойдут на все, миледи, ради короткого мгновения славы.

— Только не после этого. И если король хочет избавиться от королевы под предлогом того, что она еретичка, то как он может жениться на миледи Саффолкской, которую можно обвинить в том же?

— Король сделает все, что ему захочется.

— Не надо говорить о короле. О боже, ты слышишь эти рыдания? Бедная девочка! Бедная Кейт! Какая пытка!

— Ее слышно даже во дворе. Все притихли — ждут и слушают.

— О, моя милая сестра! — вскричала леди Херберт, сама принимаясь плакать. — Разве она когда-нибудь причинила кому-нибудь зло? А этот развратник... думает только о том, чтобы удовлетворить свои желания!

— Тише, тише, миледи. Нас могут подслушивать.

— Нэн... дорогая моя, добрая Нэн, я могу сказать своей сестре одно: «Над тобой нависла смерть, Катарина Парр, но твоя доброта заставила многих полюбить тебя».

— Миледи, кто-то сказал, что если бы Екатерине Ховард удалось поговорить с королем, она бы спасла себя.

— Но, дорогая Нэн, на этот раз обстоятельства сложились по-другому. Екатерину Ховард король очень сильно любил, и никакая леди Саффолкская не собиралась занять ее место. — О, миледи, мне кажется, кто-то стучится в дверь.