Шестая жена. Роман о Екатерине Парр

В апреле, когда мир был свеж и зелен, а среди деревьев на все голоса распевали птицы, Кэтрин посмотрела на себя в полированное серебряное зеркало и решила, что ей нравится то, что она видит. Ей уже почти исполнилось одиннадцать, и она постепенно превращалась в довольно грациозную юную леди, какой и хотела видеть ее мать. Черты лица у нее были приятные, светло-карие глаза – яркие и теплые. Если во внешности Кэтрин и имелся какой-то изъян, так это немного длинноватый и слегка вздернутый нос, как у брата. Она вытянулась сильнее, чем большинство девочек ее возраста, и была худощава, хотя маленькие груди уже начинали проступать под лифом.

Кэтрин наспех расчесала длинные рыжие волосы и торопливо спустилась вниз, чтобы присоединиться к остальным детям в классе. Сегодня утром на уроке итальянского языка им предстояло читать Цицерона и сонеты Петрарки. Цицерон ей нравился, и она соглашалась с ним, что комната без книг – все равно что тело без души. Младшие кузины считали латинянина скучным и говорили Кейт, что, если она будет все время сидеть, уткнувшись носом в книгу, то испортит зрение и ей будет трудно найти себе мужа, но Магдалена и Анна понимали ее. Ни они, ни сама Кэтрин не заботились о поисках мужей. Девочки и без того были счастливы. Как говорил мудрый Цицерон: «Если вы имеете сад и библиотеку, у вас есть все, что нужно». Кэтрин с любовью взглянула на книги, выстроившиеся в ряд наверху буфета. И верно, что может быть ценнее!

Но, прежде чем они доберутся до Петрарки и Цицерона, их ждал урок математики. Идею подкинул отец Катберт. Сам увлеченный этой наукой, добрый священник написал трактат по арифметике и во время своих частых наездов в Рай-Хаус любил проверять, как продвигаются у детей дела с освоением счета. Кэтрин хорошо справлялась с арифметикой и геометрией, ей очень нравилось решать математические задачи.

Однако в учебную комнату этим утром вошел не доктор Кларк, а мать, получившая отпуск от своих обязанностей при дворе, и тетя Мэри, а за ними – Элизабет Чейни, которая к восемнадцати годам приобрела тяжеловатые, породистые черты лица и обладала своеобразным скромным обаянием.

– У вашего доброго учителя разыгралась мигрень, – сообщила мать, когда девочки поднялись из реверансов, а Уильям – из поклона. – Вам придется сегодня мириться с нами, дети. Уилл, доктор Кларк сказал, что тебе нужно закончить эссе о Юлии Цезаре, так что займись этим.

– А юные леди отправятся со мной на винокурню и помогут приготовить про запас кое-какие лекарства, – объявила тетя Мэри.

Кэтрин вздохнула; она бы лучше посидела за книгами. Но мать всегда настаивала, что девочки должны быть обучены ведению домашнего хозяйства к моменту замужества. В определенные дни, когда Уилл занимался верховой ездой, отрабатывал приемы борьбы и приобретал прочие спортивные навыки, необходимые джентльмену, мать с тетей Мэри наставляли своих дочерей в том, как вести счета и из чего складывается семейный бюджет, как управляться со слугами, следить за приготовлением и подачей еды, знакомили с тайнами винокурни, которые включали в себя все: от варки варений до дистилляции ароматических веществ и приготовления лекарственных настоев. Кэтрин предпочла бы вместо этого скакать на лошади с Уиллом или даже практиковаться во дворе в фехтовании под руководством начальника стражи. Как же она завидовала брату и его мужской свободе!

– Ни к чему делать такое кислое лицо, Кэтрин, – сказала мать. – Домашние дела не менее важны для юных леди, чем учеба по книгам, и их нужно уметь выполнять. Какой смысл слоняться по дому с головой, полной высказываний Цицерона, если твой муж не может дождаться обеда! Или ты хочешь, чтобы я отправила тебя прясть пряжу?

Кэтрин заметила озорные искорки в глазах матери, прекрасно знавшей, что ее дочь терпеть не может это занятие. Вероятно, строгая наставница и сама с большей охотой занялась бы чтением. Но обязанности она всегда ставила превыше личных склонностей.

– Но сперва у нас есть для вас хорошие новости, – продолжила мать и взглянула на тетю Мэри.

– Элизабет выйдет замуж за сына лорда Вокса, – сообщила та девочкам.

Элизабет вспыхнула и слегка приосанилась. Лорд Вокс был ее опекуном, и юную пару обручили еще в детстве; это была прекрасная партия, так как со временем Элизабет станет баронессой. Четырнадцатилетний Томас Вокс с виду казался флегматичным, но успел развиться не по возрасту – он уже учился в Кембридже. Время от времени юноша вместе с отцом приезжал в Рай-Хаус, и на Кэтрин производили впечатление его образованность и умение писать стихи. Они с Элизабет подходили друг другу.

Девочки поспешили расцеловать кузину и поздравить ее, но тетя Мэри остановила их, подняв руку, и добавила:

– Свадеб будет две. Магдалена, отец нашел супруга и тебе тоже.

Все девочки ахнули, а Магдалена побледнела. Ей нравилось жить в Рай-Хаусе, и Кэтрин знала, что ее кузина считала брак делом отдаленного будущего.

– Ты потеряла дар речи, дитя? – спросила тетя Мэри.

– Я п-потрясена, – запинаясь, проговорила Магдалена.