Шестая жена

Впрочем, она умна и хитра, временами эту хитрость можно было прочитать у нее па лице; позже она научится скрывать ее. Но она еще так юна. «Береги ее, пока она не вырастет и не научится сама беречь себя», — продолжала молиться Кэт, а потом подумала: «Я ведь ей не подмога, я столь же неосторожна, как и она».

Елизавета отодвинулась от гувернантки и задумалась, понимая, что если она хочет стать королевой, то надо отказаться от Томаса.

«Не стоит за нее бояться, — решила Кэт Эшли. — Эта девочка сумеет избежать опасности. Я не встречала еще такого разумного ребенка. Ее брат знает много, но принцесса умнее его. Леди Джейн Грей, которая училась вместе с ними, тоже очень много знает — это очень умная троица. Но Джейн и Эдуард любят знание ради знания, а Елизавета — за то, что оно может ей дать».

Похоже, она с младых лет готовила себя к великому поприщу. Она превосходила Джейн и Эдуарда по всем предметам, она серьезно изучала латынь, свободно говорила на французском, испанском, фламандском и итальянском языках, прилагая все усилия, чтобы освоить их, поскольку знала, что они ей пригодятся. Подобно Джейн и Эдуарду и подобно многим образованным детям, она писала стихи; но если другим детям это занятие доставляло удовольствие и они уделяли ему много времени, то Елизавета занималась стихосложением только для того, чтобы показать, что она ни в чем не отстает от них. Самое большое удовольствие доставляло ей изучение истории, и не только своей страны, но и других. Ей хотелось знать, как действовали короли и правительства в прошлые времена, и к каким результатам приводили их действия. Так что большую часть своего времени она уделяла изучению истории и в совершенстве овладела иностранными языками, чтобы читать исторические книги, написанные на этих языках. Она всегда помнила, что готовит себя в правители государства. Поэтому казалось странным, что девочка, поставившая перед собой в столь раннем возрасте такую великую цель, могла быть в то же самое время столь легкомысленной.

Но Елизавета была дочерью своего отца, который, занимаясь большой государственной политикой, не мог ослабить своей тяги к удовольствиям.

Кэт Эшли, восхищаясь необычным умом своей госпожи, дрожала от страха за нее.

— Кэт, дорогая, — неожиданно сказала Елизавета. — Оставь меня. Мне надо написать письмо.

— Кому... адмиралу?

— Это тебя не касается.

— Нет, касается. Очень даже касается. Будьте осторожны, моя милая.

— Непременно.

— Не забудьте...

— Я ничего не забываю. А теперь уходи. Да поскорее, я говорю.

Кэт Эшли направилась к двери, но, дойдя до нее, остановилась и умоляюще посмотрела на принцессу.

— Да, Кэт, — сказала Елизавета, — не забудь. Завтра мы едем в Челси, к моей мачехе. Мы должны все подготовить.

— Я все помню. Я тоже ничего не забываю, миледи.

— Ну, тогда иди и дай мне написать письмо, — произнесла Елизавета повелительным тоном, который она время от времени пускала в ход и который всегда означал, что игры закончены.

Она поняла, что надо сделать. Решение подсказала ей Кэт, упав перед ней на колени и то ли в шутку, то ли всерьез воскликнув: «Боже, храни королеву!»

В эту самую минуту Елизавета решилась.

Она не хотела потерять то, чего ей хотелось больше всего на свете.

«Не буду больше о нем думать, — сказала она себе. — Я не должна о нем думать. Ведь какие ходят о нем слухи? Он — дамский угодник, у него полным-полно любовниц, не стоит об этом забывать. Если бы я была простолюдинкой — тогда другое дело». Тут она громко рассмеялась, ибо ей в голову пришла мысль — если бы она была простого происхождения, то Томас, вероятно, и не взглянул бы в ее сторону. Впрочем, нет, он желал ее не только потому, что она была третьей в очереди на престол. Даже если бы она была простой служанкой, он все равно домогался бы ее, хотя бы для того, чтобы затащить в постель.

Елизавета взяла перо. «От принцессы Елизаветы — лорду-верховному адмиралу?».

Она писала уверенно, начав с выражения благодарности за его письмо.

«...но, — продолжала Елизавета, — я еще не достигла возраста, когда можно думать о браке, да у меня и нет никакого желания выходить замуж. И мне бы никогда не пришло в голову, что со мной заговорят об этом в ту пору, когда я должна была бы предаваться слезам по случаю смерти моего отца, короля...»

И когда она писала эти слова, ее сжатый рот был удивительно похож на рот отца.

Принцесса подняла голову и некоторое время сидела, глядя прямо перед собой и думая, но не об умершем короле, а о том, как обаятелен Сеймур.

Рот ее смягчился. Королева, напомнила она себе, сможет выбрать себе мужа по своему желанию. Королева не позволит, чтобы этот вопрос решался Советом министров.

Томас всегда будет при ней. Она вспомнила, как он приезжал к ней, и представила себе те мгновения, когда он, под тем или иным предлогом, прикасался к ней.

Эти воспоминания взволновали Елизавету, но еще больше взволновало ее воспоминание о словах Кэт: «Боже, храни королеву!»

* * *

Томаса Сеймура, нового лорда Садли, рассердило письмо принцессы.