Шестьдесят рассказов

Программа началась с Артура Пика, оказавшегося по совместительству заместителем управляющего магазином Эй-энд-Пи[1]. Демонстрируя свою каратистскую квалификацию, облаченный в белое Артур расшиб три полудюймовые сосновые доски одним ударом босой левой пятки. Затем Артур рассказал, как однажды ночью он обезоружил забредшего в магазин бандита приемом «рип-чун» и продемонстрировал этот прием на ассистенте ведущего. «Видали? — завопил ассистент, обращаясь к зрителям. — Здорово, правда?» Артур сложил руки за спиной и скромно потупился. «Ну а теперь, — объявил ассистент, — сыграем в "Кто я такой?". Разрешите представить вам ведущего! Билл Леммон!» «Нет, — решил Питерсон, — он не похож на президента». — «Так вот, Артур, — начал Билл Леммон, — за двадцать долларов — вы любите свою мать?» — «Да, — сказал Артур Пик. — Да, конечно». Оглушительно зазвенел звонок, табло зажглось, аудитория взревела. «Он врет, — завопил ассистент, — Врет, врет и врет!» — «Артур, — сказал Билл Леммон, глядя на шкалы прибора, — полиграф показывает, что правдивость вашего ответа несколько… сомнительна. Вы не хотели бы попробовать еще раз? Сделать, так сказать, второй заход». — «Вы с ума сошли, — возмутился Артур Пик, — Конечно же, я ее люблю». Он судорожно обшаривал карманы в поисках носового платка. «Скажите, Артур, ваша мать смотрит сейчас эту программу?» — «Да, Билл, смотрит», — «Сколько времени ушло у вас на изучение карате?» — «Два года». «А кто платил за ваши занятия?» На этот раз Артур Пик чуть замялся. «Моя мать, Билл». — «Такие уроки стоят довольно дорого, не правда ли, Артур?» — «Да, Билл». — «А сколько конкретно?» — «Двенадцать долларов в час». — «Ваша мать зарабатывает не слишком много, не правда ли, Артур?» — «Да, Билл, совсем не много», — «А кем она работает?» — «Она шьет одежду, Билл. Надомницей», — «И как давно занимается она этой работой?» — «Всю свою жизнь, насколько я помню. С того времени, как умер отец», — «Так значит, у нее совсем небольшие заработки», — «Да. Но она хотела платить за мои занятия. Она настаивала на этом». — «Она хотела, чтобы ее сын мог ломать пяткой доски?» — торжествующе вопросил Билл Леммон. Печень Питерсона подпрыгнула, на табло высветилась огромная, яркая надпись: НЕ ПРАВДА. Гражданский пилот Уоллес Э. Райе был вынужден признаться, что его застукали во время полета из Омахи в Майами со стюардессой на коленях, что на голове стюардессы была его капитанская фуражка, что бортмеханик сфотографировал эту сцену «Полароидом», после чего провинившийся пилот был с треском уволен, не дослужив одного года до пенсии. «Тут же не было никакой опасности, — объяснял Уоллес Э. Райе. — Вы же поймите, автопилот ведет машину гораздо лучше, чем я». Данее он признался, что еще с курсантских лет испытывает неодолимое влечение к стюардессам, в значительной степени связанное с тем, как их форменные кители облегают верхнюю часть бедер, его собственный китель с тремя золотыми шевронами на рукавах быстро темнел от пота, пока не стал из синего черным.