Шестьдесят рассказов

Кстати, я прошу вас отметить, что Сьюзен отнюдь не ищет сиюминутного удовлетворения, на которое щедры так называемые сеансы групповой психотерапии, нудистские сборища и наркотики. Она равнодушна к подобным вещам. Так называемая «радость» не по ее части. Я могу только порадоваться, что Сьюзен не соблазнилась на все эти идиотические занятия, а обратилась к вам. Говоря о ее достоинствах, я назвал бы в первую очередь ум, и если она вовлекается в некие игры, они должны играться со вкусом, в рамках приличия и на достаточно высоком интеллектуальном уровне. Не-плохие игры. Если я поведу Сьюзен в ресторан, она не закажет муравьев в шоколаде, даже если таковые значатся в меню. (К слову сказать, вам не случалось заходить к Альфредо, на углу Бэнк-стрит и Гудзон-стрит? Изумительный ресторанчик.) (Несколько отклоняясь от темы, я хотел бы отметить известную проблему аналитиков, спящих со своими пациентками. Насколько я понимаю, Сьюзен между делом соблазняла вас — привычка, дошедшая у нее до автоматизма — на протяжении всех сеансов анализа. Я слышал краем уха, что появилась некая радикальная фракция терапевтов, бихевиористы или что-то подобное, считающая это, вроде как, вполне этичным. Это правда? Нужно ли понимать, что они занимаются этим только, когда хочется, или вне зависимости хочется или не хочется? Прошлым вечером на званом ужине некая леди - психоаналитик сказала, что за последнее время она слышала о трех подобных случаях; мне показалось, что ей кажется, что это очень много. Как мы все знаем, проблема поддержания отношений наставник-ученик не относится к числу легких. Думаю, вы справились с ней весьма успешно, хотя не трудно догадаться, как трудно вам пришлось, особенно если учесть, что юбки Сьюзен имеют спереди длинный, до самого пояса разрез на пуговицах, из которых она, как правило, застегивает только три верхних.)

Я слишком много брожу вокруг да около? Потерпите. Мир замер в ожидании рассвета.

Следует признать, что еще остается проблема ее депрессий. Не спорю, они ужасны. Однако, как мне кажется, ваша мысль, что я не даю себе труда оказать ей «поддержку» в корне ошибочна. Практика привела меня к убеждению, что в подобных случаях лучше всего заниматься самыми банальными вещами: читать газету, смотреть баскетбол или просто мыть посуду. По моим наблюдениям это значительно лучше помогает ей прийти в нормальное состояние, чем любое количество так называемой «поддержки». (Я перестал беспокоиться насчет chasmus hystericus, сиречь истерической зевоты. Конечно же, это одна из форм маскирующего поведения, но разве не может каждый из нас иметь какой-нибудь тик? Мир замер в ожидании рассвета.) Что делать с пациентом, который находит мир неудовлетворительным? Мир, конечно же, неудовлетворителен, только последний идиот станет это оспаривать. Я знаю, что структура вашей психики все еще структурируется и структурируется, никак не выструктурируется — вам тридцать семь, а мне сорок один — но и сейчас вы должны бы дорасти до понимания, что говно это говно. Мысль нашей общей знакомой, что Америка по не совсем понятной причине намертво вцепилась в этику стяжательства, и что этика стяжательства превратила Америку в такой себе маленький, симпатичненький ад, кажется мне вполне здравой. Что вы делаете с такими мыслями? Залепляете бактерицидным пластырем, не иначе. Что касается ее депрессий, я бы не делал с ними ничего. Оставил бы их в покое. Поставил бы пластинку.[36]

Позвольте рассказать вам интересную историю.

Однажды я был у нее, а около трех часов позвонил этот мужик, другой ее любовник, широко известный музыкант, очень способный, очень лихой — прекрасный, одним словом, мужик. Он спросил у Сьюзен: «Он там?», имея в виду меня, и она сказала «Да», тогда он сказал «Чем вы там занимаетесь?», она сказала «А ты как думаешь?» «Когда вы кончите?» спросил он, и она сказала «Никогда». Способны ли вы, доктор, оценить всю красоту такого ответа в таком контексте?

Короче говоря, я хочу сказать, что Сьюзен изумительна. Такая, какая есть. Не так уж часто выпадает возможность применить это слово без натяжки. А ваши попытки сделать ее еще лучше вызывают у меня — ну, скажем — двойственное чувство. И если это делает меня негативным фактором в анализе — быть по сему. Я буду негативным фактором, пока коровы не придут домой[37], и с радостным сердцем. Ничего, доктор, не поделаешь, я голосую за рояль.

С наилучшими пожеланиями.

TRAUMEREI [38]