Шестьдесят рассказов

И действительно, он пролетел совсем незаметно. Никогда еще четыре недели время не проглатывало с такой жадностью. В ту декабрьскую ночь дул ледяной ветер, шурша по асфальту последними опавшими листьями. Трепетали на ветру выбившиеся из-под берета седые волосы ученого. И была все та же бензоколонка, а возле нее — негр: он сидел на корточках, обмотав голову башлыком, и, казалось, дремал.

Эйнштейн подошел и робко тронул его за плечо.

— Я пришел.

Негр стучал зубами от холода и ежился в своей шинели.

— Это ты?

— Да, я.

— Закончил, значит?

— Да, слава Богу.

— Матч века окончен? Ну и как, нашел ты, что искал? Разобрал вселенную по косточкам?

— Да, — с улыбкой ответил Эйнштейн и кашлянул, — в известном смысле можно сказать, что со вселенной теперь все в порядке.

— Значит, пошли? Ты готов к этому путешествию?

— Ну конечно. Таковы условия.

Тут Иблис вскочил на ноги и расхохотался — громко, открыто, очень по-негритянски. Потом указательным пальцем правой руки он ткнул Эйнштейна в живот, тот едва устоял на ногах.

— Ладно, ладно, старый мошенник… возвращайся домой, давай бегом, если не хочешь застудить легкие… Мне ты пока больше не нужен.

— Ты отпускаешь меня?.. Тогда к чему была вся эта затея?

— А чтобы ты закончил свою работу. Только и всего. И мне удалось этого добиться… Если бы я тебя не напугал, кто знает, сколько времени ты бы еще тянул.

— Мою работу? А тебе она зачем?

Негр засмеялся.

— Мне-то она ни к чему… А вот начальству, там, внизу, дьяволам покрупнее… Они говорят, что уже твои первые открытия сослужили им очень большую службу… Пусть ты и не виноват, но это так. Нравится тебе или нет, дорогой профессор, Ад ими хорошо попользовался… Сейчас выделяем средства на новые…

— Чепуха! — воскликнул Эйнштейн возмущенно. — Есть ли в мире вещь более безобидная? Это же просто формулы, чистая абстракция, вполне объективная…

— Браво! — закричал Иблис, снова ткнув ученого пальцем в живот. — Ай да молодец! Выходит, меня посылали сюда зря? По-твоему, они ошиблись?.. Нет-нет, ты хорошо поработал. Мои там, внизу, будут довольны!.. Эй, если бы ты только знал!..

— Если бы я знал — что?

Но тот уже исчез. Не стало бензоколонки, не стало и скамейки. Были лишь ночь, ветер и огоньки автомобилей далеко внизу. В Принстоне. Штат Нью-Джерси.

24 ДРУЗЬЯ

Скрипичный мастер Амедео Торти и его жена пили кофе. Детей уже уложили спать. Оба, как это часто у них случалось, молчали. Вдруг жена сказала:

— Не знаю, как тебе объяснить… Сегодня у меня весь день какое-то странное предчувствие… Как будто вечером к нам должен зайти Аппашер.

— Подобные вещи не говорят даже в шутку, — сердито ответил муж.

Дело в том, что двадцать дней назад его старый верный друг скрипач Тони Аппашер умер.

— Я понимаю, понимаю… Ужас какой-то! — сказала она. — Но никак не могу отделаться от этого чувства.

— Да, если бы… — пробормотал Торти с печалью в голосе, но мысль свою развивать не стал. Только покачал головой.

И они вновь замолчали. Было без четверти десять. Вдруг кто-то позвонил в дверь. Звонок был длинный, настойчивый. Оба вздрогнули.

— Кого это принесло в такое время? — сказала жена.

Через прихожую прошлепала Инес, затем послышался звук открываемой двери, приглушенный разговор. Девушка заглянула в столовую. В лице у нее не было ни кровинки.

— Кто там, Инес? — спросила хозяйка.

Горничная посмотрела на хозяина и, запинаясь, проговорила:

— Синьор Торти, выйдите на минуточку, там… Ой, если б вы знали!

— Да кто же там? Кто? — нетерпеливо спросила хозяйка, хотя уже прекрасно понимала, о ком идет речь.

Инес, подавшись вперед, словно желая сообщить им что-то по секрету, выдохнула:

— Там… Там… Синьор Торти, выйдите сами… Маэстро Аппашер вернулся!

— Что за чепуха, — сказал Торти, раздраженный всеми этими загадками, и, обращаясь к жене, добавил: — Сейчас посмотрю… А ты оставайся здесь.

Он вышел в темный коридор и, стукнувшись об угол какого-то шкафа, рывком открыл дверь в прихожую.

Там, как всегда неловко поеживаясь, стоял Аппашер. Нет, все-таки был он не совсем такой, как всегда: из-за слегка размытых очертаний он выглядел несколько менее вещественным, что ли. Был ли это призрак Аппашера? Пожалуй, еще нет, ибо он, по-видимому, пока не вполне освободился от того, что у нас именуется материей. А если и призрак, то сохранивший какие-то остатки вещественности. Одет он был как обычно: серый костюм, рубашка в голубую полоску, красный с синим галстук и бесформенная фетровая шляпа, которую он нервно мял в руках. (Не костюм, разумеется, а призрак костюма, призрак галстука и так далее.)

Торти не был человеком впечатлительным. Отнюдь. Но даже он замер, не смея перевести дыхание. Это вам не шуточки — увидеть в своем доме самого близкого и старого друга, которого ты сам двадцать дней как проводил на кладбище!

— Амедео! — вымолвил бедняга Аппашер и улыбнулся, пытаясь как-то разрядить обстановку.