Читаем Шестьдесят рассказов полностью

- Все путем, сынок. Не придавай значения подобной ерунде. Такое случается и с лучшими из нас. Или почти случается с лучшими из нас. Теперь я хочу, чтобы все оттянулись в полный рост, потому что мы будем играть «Флэте». Следующая тема - «Флэте».

- С вашего разрешения, сэр, я вернусь в гостиницу и начну складывать вещи. Я в высшей степени благодарен за все, чему я здесь научился.

- Все путем, Хидео. Желаю тебе хорошо завершить этот день. Хе-хе. Ну, а теперь - «Флэте».



УТРО


- Скажите, что вы боитесь.

Признайте это.

- В Колорадо - гор. В Калифорнии - моря. И везде - бьющегося стекла.

- Скажите, что вы боитесь. Сознайтесь.

- Пугливый, как газель. К моей простыне прицепили датчик. Я не знаю, что он там выдает. Мне платят доллар за ночь. Резко просыпаясь, я замечаю, что он тут, никуда не делся. Я смотрю, как дряхлеет моя рука, пою песенку.

- Вы получили приглашение на вечер?

- Да, получил. Стоял там и улыбался. Я думал, брюки в обтяжку, как мило с ее стороны. Задавался вопросом, какая она под ними, оранжевая? Так что мы будем делать? Позвоним Маугли? Попросим его прийти? Вы любите язык? Ломтиками? С грибами? Это интимный вопрос? Скрябин, он действительно такой крутой, как можно подумать с виду? Он же дурак, чего ты с ним разговариваешь? Да, одежда у него интересная, но внутри - скучные, тусклые кости.

- Этот серый свет, не понимаю, как ты его терпишь?

- Везде, куда ни бросишь взгляд, бушует пожар порнухи - оранжевые образы, барханы, пустыни. Взрывы ссоры за стеной. Интересно, кто эти люди? Я пробовал Cuisine Minceur, не понравилось. О, выглядит это вполне привлекательно.

- Скажите, что вы боитесь.

- Я боюсь. Боюсь флейты, девочек-цветочниц и воя сирены. Мы часто слышим сирену, из-за этой больницы. Боюсь кофе, увядших вьющихся растений, людей, соображающих слишком быстро, церковных риз и колоколов.

- Купи витамин Е. Я принимаю по восемьсот единиц.

- Звук бьюшегося стекла. Господи, подумал я, неужели снова. Последний раз утащили велосипед, хитрый японский велосипед, оставленный кем-то в холле. Мы сменили замок. Парень забыл свою фомку. Собственно, это была не фомка, а ручка от домкрата.

- Я не боюсь преступлений как таковых, преступления есть и всегда будут, но вот способ, манера… я хочу сказать, если кто-то может обчистить твой банковский счет, попросту нажав пару кнопок, или как там это делается…

- Я не боюсь змей. Где мы отдыхали летом, там есть такая компания, общающаяся со змеями, руками их берут и по всякому. Я захожу иногда на их сборища, тоже немного общаюсь.

- Не боюсь почтового ящика, во всяком случае - не так, как когда-то, все эти письма с угрозами, я просто говорю бодливой корове, бодливой корове, это еще кто кого.

- Это только если вдруг задуматься. Я и не задумываюсь.

- Не боюсь ураганов, потому что они у нас часто бывали, где я раньше жил, не боюсь тарантулов, их там тоже хватало, они прыгают, приходилось рубить их тяпкой, только лучше длинной тяпкой, а не этой, коротенькой, для работы внаклонку.

- Природа в целом не видится враждебной. Так же, как и другие люди, за исключением тех, кто норовит шарахнуть тебе по уху, не представив предварительно разумно обоснованных, внятно сформулированных угроз.

- Поведение в целом это волшебное море, в котором мы можем плавать, или скакать, или спотыкаться.

- Она встала с кровати и такими маленькими, аккуратными шажками прошагала в ванную. Я страшился того дня, когда я увижу, как она ходит в действительности.

- А на закате стреляет пушка. Это значит, что мы можем скинуть напряжение и стать этакими рубаха-парнями. Думаешь, нам отколется что-нибудь из этих казенных денег?

- Я заказал бланки. Весело, весело встретим Новый год.

- Думаешь, нам отколются приличные суточные?

- Если решишь делать ноги, так лучше всего автобусом. Никто не сидит напротив тебя. Окна теперь стали больше, а водители чаще всего надежные.

- Вот уж чего мне бы очень не хотелось. Я насчет бежать. Слишком смахивает на капитуляцию.

- Но когда я приезжаю во все эти необыкновенные места, они кажутся пустыми, покинутыми. На улицах - никого, а я к такому не привык. Во всех тамошних ресторанах подают одно и то же: филе, серф-н-терф

[70], бифштекс на ребрышке. Проторчал несколько дней в гостинице и съехал, оставив доллар-другой чаевых горничным.


- Толкался без толку туда-сюда, пытаясь устроиться.

- Искать комнату, чтобы с ней переспать. А что, если она вдруг согласится?

- Со мной такое случалось, и не раз. Тут нужно просто быть честным.

- Корыстолюбие ненасытно. Это старая истина.

- Чего вы боитесь? Утра, дня, ночи?

- Утра. Я рассылаю уйму открыток.

- Сфотографируйте это поразительно грязное окно. Его серые тона. Пожалуй, я смогу добыть вам рыцарское звание, я знаю одного парня. Так что там насчет вечного возвращения

[71]?


- Все это не скоро, не скоро, не скоро. Спасибо, что пригласили Джима, было очень приятно с вами поговорить.

- Они играли «Уан о'клок джамп», «Ту о'клок джамп», «Три о'клок джамп» и «Фор о'клок джамп». Отлично работали. Я видел их по телевизору. Теперь они все уже на том свете.

- Это вас пугает?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Стилист
Стилист

Владимир Соловьев, человек, в которого когда-то была влюблена Настя Каменская, ныне преуспевающий переводчик и глубоко несчастный инвалид. Оперативная ситуация потребовала, чтобы Настя вновь встретилась с ним и начала сложную психологическую игру. Слишком многое связано с коттеджным поселком, где живет Соловьев: похоже, здесь обитает маньяк, убивший девятерых юношей. А тут еще в коттедже Соловьева происходит двойное убийство. Опять маньяк? Или что-то другое? Настя чувствует – разгадка где-то рядом. Но что поможет найти ее? Может быть, стихи старинного японского поэта?..

Александра Борисовна Маринина , Александра Маринина , Василиса Завалинка , Василиса Завалинка , Геннадий Борисович Марченко , Марченко Геннадий Борисович

Детективы / Проза / Незавершенное / Самиздат, сетевая литература / Попаданцы / Полицейские детективы / Современная проза