Шестьдесят рассказов

— Что-о?! На женщину руку поднимать?! — взревел молодчик в майке. — Так ты с ней заодно, с этой девкой в фонтане? — Он подошел вплотную к Антонио. — Смотри мне! — И небрежно смазал его по лицу.

Защищаясь, Антонио оттолкнул парня, но слабо, едва задел плечо.

Здоровяк даже не покачнулся. Удар вызвал у него приступ веселья. Парень запрыгал на месте, молотя воздух кулаками, как делают боксеры, и приговаривая: «Бога ради, эй, Бога ради». Потом сделал выпад левой рукой — не слишком резкий, и все же Антонио не успел увернуться. Легкий, почти шутливый удар пришелся по печени. Антонио почувствовал острую боль, у него перехватило дыхание.

— Бога ради! Бога ради! — не унимался противник и, хохотнув, выкинул вперед правую руку. Его кулак едва коснулся тела, но в следующее мгновение Антонио со стоном сложился пополам и ощутил, как откуда-то изнутри подкатывает непереносимая тошнота. Перед глазами поплыли круги. Кое-как Антонио доковылял до ближайшего дерева и прислонился к нему, чтобы прийти в себя.

Пока он переводил дух, прошло несколько секунд. За это время что-то изменилось у фонтана.

Анна по-прежнему стояла в самом центре. Платье на ней было все заляпано грязью, на лице застыла страдальческая гримаса. Девушка пыталась защищаться и брызгала водой на тех, кто бросал в нее глиной. Она забралась в гущу детей, надеясь, что мамаши оставят ее в покое.

— Антонио! Посмотри, что они со мной сделали! Ты только посмотри, что они сделали! — настойчиво твердила она.

— А ну пошла отсюда! Убирайся! — вопили осатаневшие женщины. — На, получай! Что, угваздалась? Пошла прочь отсюда!.. Нини, быстро выходи из воды!.. Дети, скорее все сюда!

Малыши послушались, и вокруг Анны стало пусто. Теперь ей нелегко будет выбраться из фонтана. Ее просто не выпустят. Что они, совсем озверели? Даже цикады застрекотали грозно и пронзительно, будто чего-то испугавшись. В этот момент, возбужденный криками, к Анне подбежал мальчишка с деревянной лодочкой в руках. Ни слова не говоря, он размахнулся и со всей силы стукнул своей игрушкой Анну по ноге. Обитый жестью киль глухо ударился о кость голени.

Многое может произойти в одно короткое мгновение; на многое способны люди, даже если стоит нестерпимая жара и над городом нависли гнилые рисовые пары. Девушка хотела вскрикнуть, но вместо этого только хрипло выдохнула. Она судорожно схватила ребенка и швырнула его в фонтан. Голова мальчика на миг скрылась под водой.

— Убила! Моего мальчика убила! — раздался нечеловеческий вопль. — Помогите! Она убила его.

Все сразу забыли про жару, словно только и ждали случая выплеснуть наружу помои, накопившиеся в душе за долгие годы. Женщин буквально трясло. Дама с лисьей мордочкой начала прыгать на месте и кружиться, бессмысленно выкрикивая:

— Злодейка! Злодейка! Злодейка!

Неподалеку от фонтана, тяжело дыша, Антонио собирался с силами. Он понял: произошло что-то неладное, но подробностей не разглядел. Внезапно он сообразил, что люди говорят уже не по-человечески. Хотя в городе был в ходу диалект, его худо-бедно можно было понять. Теперь рты кричавших растягивались, губы шлепали, а вместо слов из них вырывались грубые, нечленораздельные звуки, точно эхо из гулкого колодца. Это был страшный первобытный рев, донесшийся из городского чрева. Антонио почувствовал себя потерянным, брошенным в недрах чужого и враждебного мира.

В следующее мгновение крики стали громче, толпа перемахнула через бортик фонтана и ринулась в воду. В общей свалке ничего нельзя было разобрать. Когда человеческий клубок выкатился на площадь, Антонио снова увидел Анну: ее крепко держали за руки и колотили несколько женщин. На сером, измазанном грязью лице застыло отчаяние, волосы спутались. Антонио не мог определить, плакала она или кричала — все перекрывало рычание толпы. Анна спотыкалась, когда ее били и толкали. Но держали ее крепко, скрутив за спиной руки, и куда-то вели.

Антонио растерянно огляделся. Вокруг звериные морды, горящие злобой глаза. В отчаянии он бросился искать полицию. Вслед ему неслись крики: «В клетку ее!» Может, он ослышался?.. Какая еще клетка?

Полицейских он встретил в аллее парка. Привлеченные шумом, они шли выяснять, в чем дело, но не очень-то спешили.

— Пожалуйста, скорее! — еле выговорил Антонио. — Там девушку убивают. Они схватили ее и куда-то тащат.

Блюстители порядка посмотрели на него с изумлением, как будто не понимая, и даже не прибавили шагу. Впрочем, толпа сама двигалась им навстречу, толкая Анну перед собой. Вид у девушки был жалкий, платье превратилось в лохмотья. «Мама! Ой, мама!» — бормотала она, когда ее пинали, как скотину.

Вслед за разъяренной толпой шла торжественная процессия. Парнишку, которого Анна толкнула в воду, несли на руках. Мать шла рядом, гладила ноги ребенка и причитала:

— Тонино, золотце мое! Мальчик мой! Как тебя эта-а-а, у-у-ла-а о-о у-у-у!

Ее слова сливались в животное мычание. Другие женщины кивали в знак согласия, размахивали руками, выскакивали вперед и дубасили виновницу, стараясь ударить побольнее.