Шестеренки судьбы

Комендантша порывисто обняла меня, хоть раньше за ней таких нежностей не водилось, и выдала ключ. В своей комнате я осела на пол и издала победный вопль. Дома! Я дома! Я! Дома! Теперь все будет хорошо! Иначе и быть не может!

Я опоздала к началу занятий на целый месяц, что означало исключение, но ректор своим указом восстановил меня, взяв обещание нагнать все за две неделе.

Восстановление документов, изучение чужих записей, чтение учебников, две работы, которые остальные уже сдали, и, собственно, учеба — мне не пришлось скучать.

Через три дня после приезда мне передали письмо, которое некто оставил в будке охранников.

Я вскрыла конверт.

"Виола, прости меня. Я слишком давно имею дело с преступниками и с их соратниками, с осведомителями и свидетелями, и по большей части из не самых изысканных слоев общества. Я совершенно позабыл, как обращаться с людьми, когда я не расследователь Белт, а просто Стивен — друг и приятель. Я забыл, как видеть в других людях не задачу, которую нужно решить, а человека, чьи чувства можно ранить. Я искренне старался тебе помочь, но делал это столь неуклюже, что ты поспешила избавиться от моего общества, как только это стало возможным. И только теперь я понял, как мне было ценно твое доверие, которое я так бесцеремонно обманывал.

Я приехал в Байроканд и навел справки о тебе. Мне сообщили, что ты благополучно добралась до университета, и тебе позволили продолжить учебу. Я благодарю Звезды за то, что были благосклонны к тебе и уберегли в дороге. Я закончил здесь дела и сегодня же возвращаюсь в Шалпию. Обратный адрес я не оставляю. Я знаю, что ты не захочешь мне писать, но оставив тебе такую возможность я буду беспрестанно ждать письма, которое никогда не придет.

Удачи тебе.

Стив."

Внутри что-то перевернулось, но я приказала этому чувству замолчать. Стив — бесстыжий нахал и наглец, и хорошо, что мы больше не увидимся. Он спас меня на корабле, он ездил со мной освобождать Риви, но я помогла ему закончить дело, и я ему теперь ничего не должна. Мы больше не увидимся. Никогда. Никогда. Демоны, почему в груди растет ком обиды на таковое положение? Я ведь сама этого хотела.

Я припоминала все моменты, когда Стив меня смущал и возмущал, и в образе карманника, и когда я узнала его настоящего. Но воспоминания действовали не так, как хотелось бы. Кусок полотна, который протягивал мне в трюме Стив, вызывал теплый прилив благодарности за заботы. Его выигранный поцелуй приводил меня в трепет, и где-то глубоко зарождалось сожаление, что поцелуй был таким коротким.

А когда перед внутренним взором вставал его взгляд из-под повязки в "Северных цветах", и его голос, растягивающий слова в обещании, я чувствовала, как наливается грудь. Интересно, что бы он делал, если бы я согласилась?

Нет, неинтересно. И я бы не согласилась даже сейчас.

Хотя, признаться…

Но нет.

Глава 12

Еще через два дня мне пришло уведомление из Всеобщего Торгового банка, что на мое имя открыт счет на тысячу золотых. Я немедленно заказала себе руну банка на запястье. Целых десять золотых, но оно того стоило.

Жизнь вошла в свою колею. Я поведала жаждущим краткое, весьма краткое содержание моего спасения с некоторыми элементами фантазии. Историю попадания на остров я рассказала, как есть, и про мужской костюм, и про пиратов, и про мачту. Дальнейшее приглось редактировать: я сбежала с острова в ящике, помогала коку на судне, доехала до островов, где подвизалась подавальщиком в портовом трактире, который держали риконбрийцы, дождалась судна, которое взяло меня юнгой до Риконбрии, и вот я тут. Когда слушателям хотелось чего-нибудь интересненького, я пересказывала байки Микая будто увиденное собственными глазами.

Постепенно мое воскрешение перестали обсуждать. Я стала меньше работать по выходным, я больше не искала новых клиентов, лишь приходила к старым, когда им снова нужно было что-то починить. В освободившееся время я гуляла по городу с подругами. Раньше у меня не было времени заводить настоящих подруг, я то училась, то работала, то встречалась с Рианом, но теперь я составляла компанию Линде с лекарского или Минни с аптекарского факультета. Иногда их по привычке называли зельеварами, но университет решил оставить это название за магами, предпочитая для немагических дисциплин прозвание аптекарских.