Шестерёнки апокалипсиса

Парень снял перчатку и поднял ладонь к глазам. Вот она, родная, сколько раз видел её… Все линии, мозоли, шрам от пореза, всё его. Вот он сжимает палец – становится больно, вот кусает его – чувствует во рту вкус собственной кожи, как когда-то в детстве, когда назло родителям производил подобные непотребства. И это – всё не настоящее?! Да ни за что!..

Валера настолько увлёкся своими экспериментами, что не заметил: все затихли и внимательно наблюдают за ним. Поняв же это, немного смущённо надел перчатку обратно.

– Тебе что, закусить нечем? – весело подколол его Николай.

– Да так, проверяю… Насколько всё настоящее.

Он ожидал усмешек и взрыва хохота, – но все внезапно серьёзно отнеслись к произнесённым словам. Ненадолго даже воцарилось молчание, разбавляемое лишь храпом близнецов. Явно каждый про себя не раз задумывался о подобном.

И тут вдруг, во внезапно наступившей тишине, с чердака раздался негромкий стук. Будто что-то упало.

– Что там?.. – Михаил вскочил первый, хватаясь за стоящее рядом копьё – даже во время застолья он не расставался с оружием.

Валера и Тимур последовали примеру своего командира, чуть запоздав. Николай же встал медленно и совершенно спокойно. Было видно, что он и его люди напряглись, но всё же выглядели гораздо менее взволнованными, будто знали источник шума. Хотя, оружие у всех тоже было под рукой.

– А это… Всё просто. Мы же рассказывали вам про соседей наших. Вот одна и лежит наверху, связанная. Трофей!

– Трофей? Лежит?

– Ага. Разведчица. Чудом взяли, хотим на Базу доставить. Совсем что-то забыли о ней… А ведь нехорошо. Правда, ребята?

Поселковые закивали.

– Костян, тащи сюда. Пригласим даму… Выпить, что ли.

Костя шутливо козырнул и направился к лестнице наверх. Валере очень не понравилась его гнусная ухмылка, и сердце сжалось от предчувствия чего-то нехорошего.

Николай же присел обратно на свой стул и окинул демонстративно удивлённым взглядом городских, которые всё ещё стояли с оружием наизготовку. Мол, чего это вы? Бояться нечего, всё под контролем!

– Девка связана и уже не опасна, не бойтесь. И я бы хотел напомнить, на всякий пожарный. Во избежание непонимания, так сказать, – заговорил он, когда, следуя примеру Михаила, Тимур с Валерой сели обратно, – эти бабы – они не люди. Внешне, конечно, похожи… Но и только. А что самое главное – они враги. И поэтому относиться к ним надо соответствующим образом, никак иначе…

Николай отвлёкся – тяжёлые шаги возвестили о возвращении посланного за пленницей. Тот спускался, слегка пошатываясь, небрежно перекинув свою ношу через плечо и держась свободной рукой за хлипкие перила. Жалобно скрипели ступени, прогибающиеся под двойной тяжестью, резко хлопнула крышка люка на чердак, захлопнутого, чтобы не выпускать тепло. Наконец, приглушённый матерный комментарий сопроводил неудачно выскользнувшую из-под ног половицу – и вот уже Костя вошёл в более-менее освещённое пространство перед печкой.

– Получите-распишитесь… – с этими словами он скинул связанное по рукам и ногам женское тело на сдавленно скрипнувший диван, рядом с начавшими шевелиться братцами – эти двое проспали вообще всё на свете, и только сейчас начали продирать глаза.

Валера невольно сглотнул – ему очень не понравилось открывшееся зрелище. Девушка была чрезвычайно хороша собой – но именно что была, когда-то. Сейчас впечатление портили многочисленные синяки и ссадины по всему телу, посиневшая от холода кожа, кое-как перевязанная грязной тряпкой рана, глубоко впивающиеся в руки и ноги верёвки, круги под заплаканными глазами и подбитая, распухшая губа.

Взгляд амазонки, казалось, просто испепелял ненавистью. Что неожиданно контрастировало с затыкающей рот повязкой и придавало измученному и бледному лицу совсем жалкое, беспомощное выражение.

Одежда «эльфийки», если этим словом можно называть несколько клочков материи, была не многим в лучшем состоянии, чем хозяйка. Одна из бретелек узенького, совершенно символичного топа безвольно болталась, и из-под отвисшей материи частично выглядывала грудь. Легкомысленно короткая юбка задралась, обнажая бедро пленницы до самого верха, и там совершенно отчётливо проступал свежий синяк, форма которого не могла оставить заблуждений относительно своего происхождения – это были отпечатки чьих-то пальцев.

– Вот, извольте знакомиться, – Николай встал и подошёл к лежащей на диване, взял за плечи и насильно заставил сесть, сам устроившись рядом – приобняв одной рукой и придерживая другой, – мы назвали её Парашка, как у Пушкина в стихе. Мы же культурные, хе-хе… А чего они там балакают, всё равно никто не понимает. На известные языки не похоже. А у нас, если что, есть, кто знает чуть-чуть немецкий, французский, испанский, кто-то бывал в Скандинавии, многие отдыхали во всяких египтах и турциях… Короче, вообще ничего общего. Да и рот ей открывать не советовал бы – кусается больно, плюётся…