Шестерёнки апокалипсиса

Двое суток просидев как на иголках, на третьи Валера решил не тратить времени зря. Ведь желательно иметь какой-то козырь в запасе, если «План А» по освобождению накрывается. А такое легко могло произойти, даже если допустить, что с самой сделкой всё в порядке. Например – напали на «ельфов» какие-нибудь свино-фашисты, или ещё кто, и замочили кого не надо. То есть ту самую, которая знает, что есть какая-то сделка. Остальные-то не в курсе, скорее всего…

Попросив товарищей прикрыть, если что, Валера после долгого и скрупулёзного обдумывания и обсуждения запустил себе «Базовое общее улучшение», после чего ожидаемо слёг. К дереву его носили, прислоняли – и так там и оставляли. Когда надсмотрщицы обнаружили сие непотребство, парню едва не настал конец – его сначала пытались заставить «работать» силой, мотивируя при помощи всё тех же вылезающих из-под земли корешков, очень неприятно врастающих прямо в тело. К счастью, «эльфийки» всё же поняли – проблема не в нежелании, а в невозможности. Но допёрли далеко не сразу… И в копилке воспоминаний у Валеры появилось ещё одно, очень неприятное.

Когда «чудо-трава» отпустила свою жертву, пришла какая-то особенная амазонка. Нет, она была совершенно такая же полуголая, молодая и красивая, как и остальные, но ходила гоголем и цедила приказания сквозь зубы, будто кобра яд. Остальные по одному её жесту появлялись или исчезали, ловили каждое слово, явно старались услужить всеми способами. Кроме того, у этой «особенной» в руках был длинный посох с закрученным навершием, и растущим сверху одиноким листочком. Не как у остальных луки-копья.

Подойдя к бессильно валяющемуся на земле Валере – сил встать у самого у него не было, а помочь никого не пускали, – амазонка просто не церемонясь и довольно ощутимо ткнула своим посохом парню в живот, заставив опять застонать и согнуться. Что-то сверкнуло, откуда-то появились и стали опадать появившиеся прямо из воздуха полупрозрачные светящиеся лепестки. А колдунья что-то каркнула стоящим рядом, подняла свой посох и, ничего больше не говоря, ушла по своим делам.

Как ни странно, после этого Валере стало лучше. Он даже смог ходить сам, хоть и опираясь на кого-нибудь, но, во всяком случае, уже не полностью облокачиваясь и обвисая бессильным кулём. И это оказалось не самым удивительным последствием неведомого воздействия, то ли колдовского, то ли энергетического, то ли ещё какого-то – мозг уже готов был принять любую гипотезу, хоть как-то объясняющую происходящее…

Первые дни большинство времени, свободного от «работы», для Валеры и его товарищей занимали пикировки с поселковыми, разговоры с остальными пленниками, обсуждения вполголоса планов побега да наблюдение за поведением самок неизвестно-кого в естественной среде обитания.

Задирать людей Николая – сам он просто игнорировал все обращённые к себе реплики – очень быстро надоело. Даже агрессивный и вспыльчивый Костя вскоре перестал реагировать на слишком умные для него подколки, в которых особенно преуспели Рома и Тимур, и просто иногда матерился сквозь зубы и обещал всем свернуть шею. Но потом.

Расспросы остальных товарищей по несчастью дали не очень много интересной информации. Все появились в этом мире одинаково, и практически все истории попадания в нежные ручки амазонок не отличались друг от друга – шёл по лесу, схватили, привели. Многие впали в апатию, кто-то постоянно ныл, и вообще среди этой публики оказалось мало адекватных и ещё не сломленных. Буквально по пальцам пересчитать – грубый дядька-крановщик с пропитым лицом, откуда-то из Сибири, какой-то бывший менеджер-живчик из Киева, белорусский офицер, и «потомственный казак» из Ростовской области. Последний постоянно фантазировал, как будет сшибать своей шашкой «милые головки прекрасных дам», и делал это настолько смешно и непринуждённо, даже по-детски наивно, что зачастую вызывал взрывы абсолютно искреннего хохота.

Единственным хоть сколько-нибудь стоящим фактом, который удалось установить благодаря общению со всеми этими людьми, стало сопоставление географии проживания и времени «попадания». Всех закинуло в одно и то же время по Гринвичу, где бы они ни находились – кого-то ночью, кого-то уже ранним утром.

Много интересного ещё удалось выудить из Ромы, про общину поселковых и их уклад. Как выяснилось, «Главным» оказался какой-то тип с явно мутным прошлым, судя по замашкам и иногда проскакивающим словечкам. Но, как бы там ни было, он оказался очень деятельным и волевым, быстро организовал растерянных и не понимающих, что происходит, людей, закинутых непонятно кем в неведомые дали и вырванных из привычного уклада. Полная уверенность в том, что он делает, умение «спрашивать» с остальных и кое-какой ум позволили вполне толково обустроиться.