Шестерки умирают первыми

– Мне повезло, что прямо возле вокзала есть огромный гастроном, который работает без выходных с восьми утра до девяти вечера. По крайней мере, мне не нужно тащить продукты через всю Москву, я их покупаю прямо перед электричкой.

Она быстро выпила кофе и ушла в ванную одеваться. Пуговицы халатика стукнули о металлопластик стиральной машины, затем послышался характерный звук застегиваемой металлической «молнии» – Кира надевала джинсы. Несколько раз пшикнул спрей-дезодорант, в этот момент Платонов попытался представить себе стройную подтянутую фигуру женщины, стоящей перед зеркалом в одних джинсах и надевающей бюстгальтер. Перед его мысленным взором появились заведенные за спину руки, соединяющие разъемы пластмассовых застежек, отражающаяся в зеркале упругая красивая грудь, туго стянутые джинсами «стретч» мускулистые бедра. Женщина была несомненно красива. Но еще более несомненным было то, что она не вызывала у Платонова никаких «посторонних» мыслей. «Неудивительно, – подумал Дмитрий. – В таком дерьме, в каком я оказался сейчас, мне еще бывать не приходилось. Хорошо еще, что я сохраняю способность что-то соображать. На секс у организма сил уже нет».

Он машинально продолжал прислушиваться к доносящимся из ванной звукам. Сочный звук открывающегося замка на магнитной присоске – Кира что-то достает из зеркального шкафчика, висящего на стене. Сухое шуршание, происхождение которого так и осталось для Платонова невыясненным. Щелчок металлической заколки, которой Кира убирает в узел на затылке свои тяжелые густые волосы.

Наконец она вышла в прихожую и стала одеваться. Глядя на ее задумчивое и немного грустное лицо, Платонов внезапно ощутил прилив нежности к этой тихой женщине, взвалившей на себя огромную и опасную ношу помощи попавшему в беду сыщику. Под влиянием порыва он шагнул к ней, обнял за плечи, прижался щекой к ее волосам.

– Возвращайся скорее, хорошо? – шепотом попросил он. – Я буду тосковать без тебя.

– Хорошо, я постараюсь, – так же шепотом ответила она.

Дмитрий почувствовал, как напряглась ее спина, словно она хотела отпрянуть от него, но огромным усилием воли сдерживалась.

– И будь осторожна, Кира.

– Хорошо, я постараюсь, – повторила она.

– Кира, я дурак, я все делаю неправильно, – произнес Платонов неожиданно для себя. – Когда ты вернешься сегодня вечером, все будет по-другому. Я тебе обещаю. Все будет по-другому.

Он и сам не понимал, о чем говорил сейчас, он не знал, что именно делает неправильно и что именно будет по-другому, просто он инстинктивно чувствовал, что должен это сказать, а уж о том, как выполнить обещанное, он подумает. У него впереди целый день.

– Мне надо идти, иначе я не успею на поезд, – сказала Кира, делая шаг назад.

Платонов резко притянул ее к себе и медленно и нежно поцеловал в губы.

– Иди, – тихо сказал он с улыбкой, – но помни: я тебя жду. Я тебя очень жду. Возвращайся быстрее. И береги себя, пожалуйста.

Оставшись один, Дмитрий бесцельно послонялся по квартире, посмотрел телевизор, потом взял себя в руки и начал обдирать обои в кухне. С энтузиазмом взявшись за работу, он быстро вынул посуду и прочую кухонную утварь из навесных и напольных шкафов, отодвинул холодильник, отнес в комнату все, что можно было. Стены оказались на удивление хорошими, шпаклевочных работ не требовали, и он решил, что, пожалуй, успеет к возвращению Киры наклеить новые обои.