Шестеро смелых и ледяная смерть

— Ну, я-то действительно Бородин, — настороженно произнес Илья. «Чей-то отец, что ли? Какие-то претензии?» — пытался сообразить он.

— Ты, парень, не напрягайся, — на лице незнакомца неожиданно появилась улыбка. — Я из школы олимпийского резерва. Мне понравилось, как ты бежал. Мы сейчас ходим по школьным соревнованиям. Перспективных ребят отбираем.

— Да я вообще как-то... — Илья растерялся.

— Пойдем-ка отойдем и серьезно поговорим, — предложил мужчина. — Конечно, сегодня принимать решение тебя никто не заставляет. Я расскажу, а ты подумаешь, с родителями посоветуешься. У меня тут проспекты, покажешь им. Эх, — хлопнул он себя по лбу, — сумка-то моя в машине осталась. Ну, ничего. Вон она возле домов стоит. Кстати, в тепле и поговорим. А то я уже замерзать немного начал. И чаек у меня там в термосе есть горячий. Тебе, наверное, тоже не помешает.

— Это точно, — кивнул Илья. — Пить жутко хочется.　

— Мне Кароль Вацлавич посоветовал на тебя обратить внимание, — на ходу продолжал мужчина. — Вот посмотрел, как ты бежишь, и понял: не преувеличивает ваш учитель. Данные очень даже неплохие.

Илья слушал, и перед мысленным его взором проносились картины одна другой заманчивее. Вот он выигрывает городские соревнования, а вот он уже стоит на верхней ступеньке олимпийского пьедестала. На груди сияет золотая медаль. Толпа ревет: «Бородин! Россия! Бородин!» Оркестр громко исполняет Гимн России. В первых рядах зрителей от счастья рыдают папа и мама. Брат Мишка с женой — тоже...

Они подошли к машине. Мужчина отпер дверцу.

— Забирайся.

Достав из бардачка термос, он налил в крышку-стаканчик ароматный чай и протянул мальчику. Илья с удовольствием отхлебнул.

— Кстати, забыл представиться. Алексей Иванович. Будем знакомы... Может, еще чайку?

Илья кивнул. Чаек был очень вкусный, пряный. То, что требовалось.

— Ты сиди пей, а я сейчас из багажника сумку достану.

Мужчина вышел. Илья, откинувшись на сиденье, блаженно закрыл глаза. Накатывала приятная, сладкая истома. У мальчика слегка закружилась голова. Силы, казалось, покидали его. Он успел удивленно подумать: «Надо же, как я, оказывается, устал!» На этом его сморил сон.　

Сквозь липкий, с трудом рассеивающийся мрак до Ильи донеслись два голоса:

— Идиот! Сколько ты лекарства влил?! На слона рассчитывал? — злобно осведомился первый.

— Ну я ж приблизительно, но чтобы наверняка, — оправдывался второй.

— Вот тебе и наверняка, — снова заговорил первый. — Ничего никому поручить нельзя! Сколько он теперь спать-то будет?

— Не знаю. Возможно, у него неспецифическая реакция. Тогда до суток может продрыхнуть.

— Черт бы тебя побрал!

— Я не специалист в этой области. У меня другая профессия. Людей похищать не обучен, — огрызнулся второй мужчина.

— Заткнись, — прошипел первый. — Мне ехать пора. Напортачил — теперь караулить его будешь. Вместо няньки.

— А дальше что с ним будет?

— Не твое дело. Вернусь — разберемся, кто его к нам подослал и что он у нас здесь вынюхивал. А там и решим.

Дверь хлопнула, и мальчик остался один. Илья сообразил, что он уже не в машине, а лежит на диване. Хорошо, что не пошевелился и не застонал. Пусть лучше думают, будто он спит. Но почему он здесь? И эти голоса... Теперь Илья понял, что оба ему знакомы. Первый?.. Ну да, это Першиков! А второй — мнимый тренер из школы олимпийского резерва. Эх, надо же так купиться! Обвели вокруг пальца, как трехлетнего ребенка! Наверное, все-таки тетрадка навела их на след. Значит, и впрямь Кривенкова убили. Иначе зачем бы им так рисковать? На глазах у всей школы похитили. Хотя этот мужик так ловко дело провернул, что никто и не заметил. Даже у него, Ильи, ровно никаких подозрений не возникло. Кароля Вацлавича упомянул, подошел так спокойно...

А что, собственно, сложного? Покрутился на старте, физрука, наверное, сто раз там по имени окликали. Когда Илья на дистанцию вышел, запомнил, как он выглядит, а потом только и оставалось дождаться его на финише. Наговорив с три короба, опоил дрянью какой-то и увез. Вот только откуда они про мини-олимпиаду узнали? Видимо, у кого-то дети в этой же школе учатся. Но тогда Илье явно ничего хорошего не светит. Сперва вытянут все, что ему известно, а затем окажется он в одной проруби с Кривенковым. Да уж, веселенькая перспектива!

Мальчик прислушался. Тишина. В комнате, кроме него, не было ни души. Илья, с трудом разлепив глаза, повернул голову и осмотрелся. Его оставили в крохотной подсобке, которую освещала свисающая с потолка одинокая тусклая лампочка. Стены, выкрашенные облупившейся зеленой краской, топчан, на котором лежал Илья, старая табуретка, рядом навалены какие-то мешки. Железная дверь. И крохотное оконце под самым потолком.

Илья прикинул возможности. Окошко высоковато, но с табуретки он, пожалуй, до него достанет. Вопрос: пролезет ли он в него и если пролезет, то куда? А вдруг это четвертый этаж? Хотя нет, в этом здании их всего два. Со второго прыгать тоже, конечно, не очень, однако гораздо лучше, чем в проруби оказаться.