Шестилетний ребенок. Психологическая готовность к школе

Давно было замечено, что психическое развитие ребенка — не линейный, однородно-поступательный процесс, а движение с качественными скачками, где переход на новый, более высокий уровень сопряжен с возвратом к предыдущим фазам, общий прогресс зачастую сопровождается частичным регрессом, а завоевания и достижения могут обнаруживать себя как утраты и негативные явления. Наиболее ярко эти парадоксы присутствуют в так называемых кризисах развития.

Кризис... Медики называют кризисами самые острые периоды в течении заболевания. Что же общего между кризисом медицинским и кризисом психологическим, чем они разнятся?

Часто можно слышать жалобы родителей: «Не знаю, что случилось с сыном. Его как будто подменили. Из послушного и ласкового ребенка превратился в упрямца и грубияна. Все делает наоборот, лишь бы по-своему. Все способы его успокоить и добиться того, что нужно, вдруг перестали действовать. Говорят, что это проходит, скорей бы!»

Действительно, «это» проходит и обычно довольно скоро. Дети в это время заметно взрослеют, в их поведении появляются новые черты, обнаруживаются новые, более взрослые интересы.

Психологический кризис, как и медицинский, тоже протекает бурно, тоже появляются симптомы, внушающие окружающим опасение, тоже наступает более или менее спокойный послекризисный период. Однако на этом сходство кончается, и начинаются существенные отличия. Психологический кризис — скорее, «кризис здоровья», чем «кризис болезни». Он носит характер закономерного явления, и его возникновение говорит о нормальном, а вовсе не о болезненном ходе психического развития. Кризисы подготавливаются всем предыдущим развитием и наступают в определенные возрастные сроки.

Первым был открыт как раз наиболее интересующий нас «кризис семи лет» — так он и называется в психологической науке. Затем был выделен хорошо известный ныне подростковый кризис, приходящийся на 13— 14 лет. Есть основания говорить о юношеском кризисе, за которым начинается взрослая жизнь. Однако он пока мало изучен. Гораздо больше знает наука о кризисах, предшествующих кризису семи лет. Речь идет о кризисах трех лет и одного года. Иногда периодизацию психического развития начинают с кризиса новорожденности.

Эти наименования и возрастные сроки кризисов сейчас принимаются большинством психологов. В таком виде их выделял один из основоположников отечественной детской психологии Л. С. Выготский, в таком виде они существуют и ныне, например в наиболее разработанной периодизации психического развития ребенка, предложенной Д. Б. Элькониным.

Согласно периодизации Д. Б. Эльконина, первый возрастной период — младенчество — длится от рождения до одного года и характеризуется ведущей деятельностью общения ребенка со взрослым, в первую очередь с матерью. Второй период — раннее, или преддошкольное, детство с ведущей предметно-манипулятивной деятельностью.

Что делает ребенок раннего возраста, когда он сыт, здоров, выспался и предоставлен самому себе? Конечно, играет. Играет с кубиками, куклами, машинками, с любыми предметами домашнего обихода, а если мама не видит, то в игру идут и запретные вещи — папины часы, ножницы. Пусть эти игры нам представляются очень незамысловатыми — ребенок стучит ложкой по столу, по тарелке, снова по столу или просто взад-вперед возит машину, гудит и издает звуки работающего мотора. Тем не менее именно в этой деятельности ребенка происходит овладение окружающими вещами, постижение важнейших жизненных отношений, а главное — утверждение себя в активной роли субъекта и творца. Поэтому предметно-манипулятивная деятельность в раннем возрасте лежит на магистральной линии психического развития ребенка.

По этой же причине в дошкольном возрасте в центр процессов развития попадает уже не предметно-манипулятивная деятельность, а ролевая, или сюжетно-ролевая, игра. Эту деятельность ребенка характеризует в первую очередь то, что в ней моделируются отношения людей через принятие на себя ребенком и осуществление различных «взрослых» ролей. Зачем это нужно?

Возьмем самую распространенную и старую, как мир, детскую игру в «дочки-матери». Девочка качает на руках куклу, перепеленывает, поправляет одеяльце, говорит ей ласковые слова и снова носит куклу на руках. Вот и вся игра. Что же все-таки делает девочка? Каков тут действительный результат? За внешней простотой действий ребенка с куклой скрывается та гамма эмоций и чувств, на которой «мир держится». Девочка «проигрывает» чувства матери к своему ребенку; внешние же действия с куклой являются символами и средствами организации ее внутреннего опыта. Поэтому у ролевой игры нет и не может быть внешнего продукта — результата этой деятельности. Ее результат во внутренних изменениях самого ребенка. Ее продукт — эмоциональный опыт и способность ребенка удерживать специфическое, задаваемое той или иной ролью отношение к действительности.