Шестипалая

— В таком случае как вы можете одновременно представлять интересы обеих сторон, мистер Блисс? — спросил Джерико. — Если нападавшие ворвались в зал против воли миссис Драйден, то это значит, что они действовали противозаконно. Каким образом вы теперь будете выступать и на стороне обвинения, и на стороне защиты?

— Но Энжела никаких обвинений против мистера Хадсона не выдвинет, — ответил Блисс.

— Почему же?

— Надо знать дядюшку Чарльза, — хмыкнув, произнес адвокат.

— Вот это я как раз и собираюсь сделать, — сказал Джерико. — Если мы сейчас не отыщем мисс Вильямс живую и невредимую, я отправлюсь к нему.

— Думаю, что мистеру Джерико хорошо бы поговорить с Джеффом Смитом, — заявил Блисс, обращаясь к Энжеле.

— Полагаю… — как-то неуверенно произнесла она низким, грудным голосом и замолкла.

Блисс, бросив взгляд на буфетную стойку, подошел к ней и стал наливать себе выпивку.

— Чтобы не оказаться в положении слона, попавшего в посудную лавку, мистер Джерико, вам следует понять, что такое Гленвью, — сказал он и с бокалом бурбона со льдом в руке повернулся к нам лицом. — Как вы знаете, мы живем в удивительно жестоком мире, где не соблюдаются ни этические нормы, ни дисциплина. Даже пятилетние дети, и те ведут себя как анархисты. Чтобы нам всем выжить, это безобразие необходимо остановить. В больших городах уже ничего поделать нельзя, а вот в маленьких поселках, вроде нашего, бороться с анархией можно и нужно. Энжела вчера допустила ошибку, и, думаю, она об этом очень сожалеет.

Адвокат посмотрел на миссис Драйден. Глаза у Энжелы были круглыми, а взгляд рассеянный. Она продолжала прижимать к груди замотанную в шарфик руку, которая, казалось, очень беспокоила ее.

— Миссис Драйден любит искусство и оказывает помощь молодым талантам. Она позволила убедить себя в том, что это шоу с точки зрения эстетики представляет какую-то ценность. Однако оно оказалось обычным эротическим представлением, которое ничего, кроме грубой похоти, у зрителей вызвать не могло. Нормальные, добропорядочные жители нашего городка, доведенные гремевшей в зале музыкой и обнаженной девушкой до экстаза, валялись по полу и обнимались. Члены АИА оказались выше этого. Они сразу поняли, что безобразие это необходимо прекратить.

— А что такое «АИА»? — спросил Джерико.

— «Армия Истинных Американцев», — пояснил Блисс. — Неужели вы о ней не слышали?

Джерико в ответ кивнул. Его лицо стало хмурым.

— И их поддерживала полиция штата, — заметил он.

— Полиция просто не вмешивалась, поскольку ничего преступного в их действиях не было, — сказал адвокат.

— Это потому, что их было меньше, чем тех, на кого они напали?

— Вы так ничего и не поняли.

— А во главе этой АИА стоит дядюшка Чарльз?

— Нет. Он просто разделяет их взгляды, а руководит организацией человек, чье имя я уже упоминал. Это — Джефф Смит.

— Тогда нам надо с ним увидеться, — сказал Джерико.

— Если он узнает, что члены его группы похитили вашу девушку, он будет возмущен не меньше, чем вы, — заверил Блисс.

— Ну, а в этом я очень сомневаюсь, — заметил Джерико. — Давайте же позвоним ему и назначим встречу.

— С телефоном что-то неладное — я так и не смогла дождаться непрерывного гудка, — сообщила подошедшая Никки. — Я попросила мужчин, живущих во флигеле, заняться поисками Линды.

Девушка пристально посмотрела на Энжелу, и на ее лице мелькнула тревога.

— Дорогая, тебе должно быть холодно, — озабоченно сказала она. — Я принесу тебе пальто.

— Полагаю, вы проводите меня к мистеру Смиту, — сказал Блиссу Джерико.

— Как хотите, — пожав плечами, ответил адвокат. — Но я уверен, что с вашей девушкой ничего плохого не произошло. Она наверняка не из робкого десятка.

— Эти слова я напомню вам позже, — сказал Джерико и повернулся ко мне. — Ты, Гэлли, остаешься с миссис Драйден, а ты, Майк, наверное, хочешь присоединиться к тем, кто обыскивает окрестности.

Джерико бросил взгляд на застекленную дверь, за которой уже начинало светать.

— Надеюсь, что мистеру Солтеру при дневном свете будет не так страшно, — добавил он.

— Голос совести заговорил во мне, — откликнулся из кресла Солтер и медленно поднялся на ноги. — Никки, ради всего святого, позаботься о том, чтобы к нашему приходу приготовили кофе.

Мы с Энжелой Драйден остались одни. Прижимая правую руку к груди, женщина подошла к окну. На востоке над холмами поднимался раскаленный диск солнца.

— Мой отец всегда говорил мне: «Никто не станет сочувствовать тому, у кого есть белая яхта», — низким, грудным голосом произнесла она. — Он, как и вы, мистер Гэллам, был писателем. Этой фразой отец хотел сказать, что девушке, у которой все есть, трудно рассчитывать на симпатии других.

— Должно быть, ваш отец был отличным литератором, — ответил я, оглядывая висевшие на стене акварели.

— Бедный папочка, — сказала она. — Деньги его испортили. Не его собственные, конечно. Девичья фамилия моей мамы была Хадсон, и дядюшка Чарли не мой дядя, а ее. Все это… — Энжела сделала неопределенный жест замотанной в шарфик рукой и продолжила: — Все это принадлежит Хадсонам. Оно, конечно, мое, но куплено на деньги родителей мамы. Бедные ребята!