Шестнадцать дней на полюсе

Ширшов, как на занятия, ходил каждый день в больницу, вскрывал больным нарывы, присутствовал при операциях, дежурил возле тяжело больных. Он изучал те медицинские случаи, которые могут произойти на дрейфующей льдине.

Врачи читали ему лекции, сам он прочитал немало книг. И теперь, вооруженный неплохой аптечкой, инструментами и пособиями, Ширшов сумеет оказать своим товарищам или самому себе нужную медицинскую помощь. Так, не увеличив числа зимовщиков, папанинцы приобрели в своем коллективе врача.

Время летело незаметно.

Прошел год. 13 февраля 1937 года Шмидт снова был приглашен в Кремль на заседание к товарищу Сталину. Там присутствовали товарищи Молотов, Ворошилов, Орджоникидзе, Каганович, Микоян, Чубарь и Ежов. Товарищ Сталин одобрил мероприятия по подготовке; Вылет экспедиции, намеченный на вторую половину марта, был разрешен. Товарищ Сталин первым подписал проект постановления.

Во время этого заседания товарищ Сталин расспрашивал об участниках полета на полюс и зимовщиках. Герои Советского Союза и другие выдающиеся полярные летчики оказались хорошо известными руководителям партии и правительства.

Товарищ Чубарь очень хорошо отозвался о Папанине.

Товарищ Ворошилов дал согласие на участие в экспедиции в качестве главного штурмана Ивана Тимофеевича Спирина. Ему предстояла почетная задача: привести экспедицию точно на полюс.

С теплой дружеской улыбкой было встречено имя Кренкеля.

Однако, одобряя мероприятия Главсевморпути, товарищ Сталин и другие руководители партии и правительства несколько колебались - разрешить ли участвовать в полете самому Шмидту. Иосиф Виссарионович и здесь проявил свою исключительную заботу о человеке. Он указал, что было бы нежелательно подвергать Шмидта этому риску.

Шмидт говорил о том, что он как полярник мечтает быть участником и руководителем этого дела. Он заверил правительство, что проведет экспедицию спокойно, настойчиво, осмотрительно.

Только получив это заверение, товарищ Сталин согласился на участие Шмидта в полете.

До отлета оставался месяц. Это были самые горячие дни. Летчики проходили тренировку, инженеры и механики еще и еще раз проверяли самолеты. Заводы, фабрики, институты посылали машины, приборы, аппараты. Будущие зимовщики получали обмундирование, меха, посуду, продовольствие, снаряжение.

И наконец, 22 марта 1937 года, из Москвы с Центрального аэродрома имени Фрунзе улетели на далекий север пять оранжево-красных самолетов.

Всюду по пути были готовы к встрече славной эскадрильи.

В Холмогорах, в Нарьян-Маре, на Маточкином Шаре были подготовлены аэродромы, лежали бочки с бензином и маслом.

Всюду изучали погоду и готовились как можно лучше принять и обслужить отважных полярников.

САМОЛЕТЫ ПРИЛЕТЕЛИ В АРКТИКУ

Раньше всех в Холмогоры - на родину великого русского ученого Михаила Ломоносова - прилетел Головин. Он вылез из самолета и пошел осматривать аэродром. Головин летел разведчиком. В Холмогорах все было готово к приему экспедиции.

В конце дня туда прилетели четыре четырехмоторных самолета. Первый этап - 1006 километров - они покрыли за 4 часа 48 минут.

В Холмогорах экспедиция пробыла восемь дней. На самолеты были погружены дополнительные припасы, привезенные из Москвы в поезде. Колеса были заменены лыжами, и 30 марта экспедиция простилась с Холмогорами.

Путь до Нарьян-Мара-685 километров - был пройден за 2 часа 50 минут. Дул сильный попутный ветер, и самолеты шли очень быстро, иногда со скоростью больше чем 240 километров в час. Для тяжелых транспортных самолетов это большая скорость.

Плохая погода задержала экспедицию в Нарьян-Маре, в центре ненецкого национального округа, тринадцать дней. Лишь 12 апреля самолеты улетели на Новую Землю, в пролив Маточкин Шар. В составе экспедиции летел и я.

Недалеко от Карского моря находится зимовочная станция Матшар, прозванная так по имени пролива - Маточкин Шар.

Это уже настоящая Арктика.

Последнюю часть пути к Матшару мы летели над Новой Землей. Внизу расстилались изумительно красивые горные пейзажи. Еще вчера здесь бушевал двенадцатибальный шторм. Ураганный ветер зализал ледовый покров, очистил его от мягкого снега. Холмистая страна блестела на солнце, отражая его яркие лучи. Казалось, что под самолетами проплывали не суровые новоземельские хребты и ледники, а огромный макет полярного острова, отлитый из стеарина искусным скульптором.

Вскоре мы прилетели к проливу Маточкин Шар. Здесь природа подготовила нам такой аэродром, какой вряд ли мог бы создать человек. Абсолютно ровный лед, покрытый жестким снежным настом, оказался очень хорошей посадочной площадкой. Самолеты мягко сели и подрулили к берегу.

Здесь нас ждали все обитатели Матшара. Не вышла лишь навстречу самая юная обитательница станции-Таня, родившаяся здесь же, на зимовке, двадцать три дня назад.