Шестое чувство Ридера

— Нет, сэр, о нем никакого материала не поступало. Никто никаких жалоб на него не подавал. Я… случайно… ко мне попали его часы. Ознакомившись с имеющимся у меня материалом, я установил, что эти часы были украдены в 1921 году в Кливленде, вы найдете соответствующие указания об этом в отчетах полиции за упомянутый год. Но самое замечательное то, что этот славный господин прибыл в Лондон к самому окончанию сезона.

Прокурор задумчиво зажевал губами.

— Уведомите об этом чиновников Скотланд-Ярда. Насколько я понимаю, у нас нет никаких оснований заниматься этим молодчиком. Собственно говоря, что является его специальностью?

— Он состоит директором труппы… я полагаю, что это будет самым верным и одновременно точным обозначением. Мистер Ломер ранее состоял в каких-то отношениях с каким-то театральным предприятием…

— Вы хотите сказать, что он актер? — спросил прокурор, не разобравшись в словах Ридера.

— Да, сэр… или, вернее, он режиссер, а не актер. Я не раз слышал о его труппе, но мне никогда не выпадало счастье посмотреть, как он работает. Это очень талантливое содружество.

И он тяжело вздохнул и покачал, по обыкновению, головой.

— Я не пойму, что вы хотите этим сказать и что вы разумеете под словом «труппа», — сказал прокурор. — И как к вам попали его часы?

Ридер кивнул головой.

— Это была с моей стороны маленькая шутка, — тихо прошептал он, — всего лишь маленькая невинная шутка.

Прокурор слишком хорошо знал свойства своего подчиненного и не стал его дальше расспрашивать.

…Ломер занимал в Кальфорт Отеле в Блумсбери несколько комнат.

Охотясь за крупной дичью, нельзя ужимать расходы. А крупная дичь пошла на приманку гораздо быстрее, чем предполагал Ломер. Дичь звалась Берти Клод Стаффен, и обозначение «крупная дичь» или, вернее, «крупная рыба» как нельзя лучше подходило к нему.

Берти с его широко открытыми, стеклянными, навыкате глазами и полуоткрытым ртом действительно походил на рыбу.

Отец Берти был очень богат, богаче даже тех миллионеров, о которых грезят во сне артистки.

Он изготовлял фарфор, попутно скупал текстильные фабрики и был настолько богат, что никогда не позволял себе сесть в такси, когда поблизости находился автобус, и никогда не садился в автобус, когда предоставлялась возможность пройтись пешком.

Эта похвальная привычка дала ему возможность до преклонных лет сохранить в порядке свою «печенку» (о которой он более всего любил поговорить).

Берти Клод унаследовал от отца все его состояние, за исключением сумм, оставленных верным слугам, сиротским домам и филантропическим учреждениям, ставящим себе целью улучшение человеческой породы.

Молодой миллионер обладал низким лбом и слабым подбородком, свидетельствовавшими о недоразвитости его интеллекта, но все же это не мешало ему доподлинно знать, что в шиллинге двенадцать пенсов, а сто центов составляют один доллар. Таким образом, он обладал большими познаниями, чем обычно мы вправе требовать от сынка миллионера.

Но, помимо всего, он обладал еще одним свойством, которое менее всего можно было заподозрить в нем: он обладал склонностью к романтическим грезам.

Все свое свободное время, не занятое сокращением накладных расходов на одной из фабрик, он проводил в кресле с закрытыми глазами. Покуривая сигару, он представлял себя в самых различных героических положениях.

Ему снилось, что он спускается в мрачные подземелья, наполненные бесценными сокровищами; он видел себя в Довилле в казино, срывающим банк и обыгрывающим баснословно богатых греков и левантинцев. Большинство его снов было определенного свойства, и главным действующим лицом этих грез, наряду с ним, были деньги, много денег, целые состояния.

Берти был очень богатым человеком, но, по его мнению, ему следовало бы стать еще богаче.

Когда Берти Клод очутился в частном кабинете Арта в Кальфорт Отеле, он почувствовал, что сны его ни чини ют сбываться.

Большой стол был уставлен множеством образцов различных горных золотоносных пород, открытых легендарным братом Арта Ломера. И местонахождение этих богатейших залежей было известно только двум людям: Арту Ломеру и Берти Клоду Стаффену.

Мистер Стаффен скинул пальто и, направившись к столу, занялся осмотром образцов.

— Я получил результаты анализа, — сказал Арт. — Мне его сделал один приятель, и это не стоило мне ни одного пенса, — результаты очень хороши.

— Общество… — начал было Арт.

Берти перебил его, многозначительно подняв палец:

— Надеюсь, вам известно и вы не изволили забыть, что я не собираюсь на эти рудники затратить и одного доллара. Я охотно готов оказать вам содействие в деле создания акционерного общества, но лично не могу дать денег и не могу принять участие…

— Мне все известно… — ответил Арт.

— Разумеется, впоследствии я соглашусь принять пост директора, но это лишь впоследствии, когда акции будут уже выпущены и все будет обстоять в порядке. Ведь я не могу дать свое имя для такого… неопределенного дела.

Арт любезно согласился с ним.