Шестое действие

– И я, и мои ближайшие друзья – тоже родом из Нессы. В том числе тот, о котором я упоминал. Но будущего никто не предвидел. Мы углублялись в пучины любомудрия, как ныряльщики в поисках сокровищ. Казалось, вот-вот – и будет найдена та точка опоры, с которой можно перевернуть мир. Но, в отличие от своих друзей, я не считал, будто вся мудрость мира сосредоточена в Карнионе и все книги, что стоит читать, написаны в древности. Я уехал. А когда вернулся… – Он снова отхлебнул из бутылки. – Вам, может быть, кажется, что я чересчур много пью? Ничуть. Вот Раньер – он пил. А ведь какой был блестящий ум! Тайные знания были для него скорей развлечением, он был прирожденным политиком. В двадцать четыре года он уже был избран в Совет Двадцати Девяти. Я думал, что по возвращении найду его среди тех, кто вершит судьбы страны. А нашел незадолго до того, как он удавился, жалким, опустившимся пьяницей. И все из-за шлюхи и уголовницы. – Он внимательно взглянул на Мерсера, и тот понял, что Вайя не лжет хотя бы в том, что он далеко не пьян.

– Это печально, – сказал Мерсер, – но вы говорили, что он не был единственным вашим другом?

– О, судьба другого сложилась неплохо. Беда в том, что он перестал быть моим другом. Так что, когда мои дела ухудшились, я не стал просить у него помощи… Так мы играем или нет?

Он сделал первый ход, и, прежде чем окончательно стемнело, было сыграно три партии. Все три выиграл хозяин. В оправдание Мерсера следовало сказать, что Савер Вайя лучше знал правила, а может быть, и выдумал их, равно как и «бесконечные шашки».

Вайя был доволен победой, несмотря на то что играли на интерес, не на деньги; а Мерсер не огорчался из-за того, что проиграл, – как раз по вышеуказанной причине. Поэтому расстались они в добром настроении. Вернувшись к себе, Мерсер обнаружил, что Анкрен не спит, а сидит на подоконнике, прислонившись к оконной раме. Лицо ее было слишком задумчивым, чтобы Мерсер позволил себе обольщаться: она не ложится, потому что ждет его.

– Думаешь о Роуэне? – спросил он.

– Роуэн? – тон ее был пренебрежителен. – Нет. Полагаю, несмотря на твои утверждения, он в Нессу не вернется. Я бы на его месте не вернулась. Вот Вендель – другое дело. Как ты думаешь, не может он оказаться кем-то вроде тебя?

Мерсер ответил не сразу.

– Что ты имеешь в виду? – медленно произнес он.

– Прости, если оскорбила тебя сравнением, но… Мы постоянно сталкиваемся либо с участниками известных событий в Эрде, либо с их детьми. Я вспоминаю ваш с Китцерингом разговор на сходную тему… только сейчас я могу оценить, как ловко ты внушал ему, что у Гейрреда Тальви детей не было. Но тогда вы договорились, что у многих из тех, кого вы упоминали, не осталось наследников… А ты не допускал мысли, что кто-нибудь мог разыграть ту же карту?

– Например, Вендель может оказаться настоящим сыном Дагнальда. И использовать своего придурочного псевдобрата, чтобы уничтожить меня… Но для этого ему нужно знать, кто я.

– А если знает? Если ты следишь за людьми, то и за тобой могут следить. Вот этот Вайя – он, по-твоему, случайно возле нас появился?

– Всякое возможно. Но я могу это проверить. Тем более что он со мной пооткровенничал, якобы непреднамеренно. – Он пересказал свой разговор с Савером.

Анкрен улыбнулась.

– В таких случаях, когда говорят «один мой друг», следует понимать «я».

– Да, как правило. Но это – исключение. Когда он назвал этого друга по имени, да еще добавил, что тот входил в Совет Двадцати Девяти, я вспомнил, что слышал эту историю, когда прежде бывал в Нессе. Раньер Куаллайд, здешний патриций, действительно спился и повесился. Вайя забыл добавить одну существенную подробность. Это произошло после того, как девушка, которую он выкупил из публичного дома, наложила на себя руки. Видимо, дело было из разряда тех, что я нынче тебе объяснял.

– То есть Вайя с Венделем не связан. А шпионом Совета Двадцати Девяти он может оказаться.

– Допускаю. Карниона – не та страна, где человек благородного происхождения, особенно разорившийся, отказывается от шпионской службы. Однако, по-моему, он преследовал иную цель. Похоже, Вайя подумал, что ты, как он выражается, «из этих», и решил меня предупредить.

– Какой благородный!

– Ну, он же так и представился. Спаси нас, Боже, от благородных пьяниц, да еще и образованных. Я тебе не рассказывал про учителя из Кулхайма?

– Нет. Как-нибудь в другой раз расскажешь. Потому что сегодня мы топчемся на месте либо ходим кругами. Единственный вывод, который можно сделать из всего, что за вечер наговорили, – Роуэн способен выкупить мадам Эрмесен, если ее приговорят. К чему и готовится.

– Это зависит от того, какое обвинение ей предъявят. Даже если ее сочтут виновной только в убийстве Орана, этого достаточно для смертного приговора. Не говоря уж о колдовстве и тому подобном.

– Короче, ты выясняешь подноготную благородного человека в затруднительных обстоятельствах, а я пробираюсь в кабинет Роуэна и обыскиваю его.

– Не так. Мы пробираемся и обыскиваем.