Шестой грех. Меня зовут Джейн

— Джейн сон потеряла, все никак не может наговориться с Юрием. Вот я и решила прояснить ситуацию и установила «жучок», да такое место удачное выбрала — все видно и слышно. Пойдем ко мне, запремся.

В спальне, где было постелено Лизе, на ее кровати стоял раскрытый светящийся ноутбук. Глафира, сгорая от любопытства, устроилась на коленях на мягком ковре, облокотившись на кровать, и уставилась на экран. Рядом уселась и Лиза.

— Вот сейчас-то мы все и узнаем…

На экране было видно, как за столом сидят Джейн и Юрий и беседуют.

— Тсс. Давай слушать.

— А о чем они говорили, пока меня не было? — Глафира хотела быть в курсе всего, что успела узнать Лиза.

— Джейн нас расхваливала, говорила, что, если бы не мы, ее не было бы уже в живых.

Глафира обратилась в слух.

— Ты сама должна решать, ехать нам или нет. Все зависит от твоего состояния, — говорил приглушенным голосом Юрий. Он — это было видно даже на экране компьютера — раскраснелся и был возбужден. — Я слышал, что ты сказала при Лизе, что готова поехать в Питер. Но я же понимаю, в каком состоянии ты находишься. Разве тебе сейчас до этого? Вот соберешься с силами, и поедем.

— Но я сказала им, что этот дом — наше наследство. И мне не хотелось бы, чтобы они нас сопровождали.

— Наследство? Да, ты напрасно им это, конечно, сказала. Лиза — юрист, она может предложить тебе свои услуги. Я наводил о ней справки, она адвокат, причем первоклассный, и ее услуги стоят очень дорого, и у нее нет практически ни одного проигранного дела. Так что тебе, можно сказать, даже повезло. Если она предложит тебе свои услуги, отказываться будет не очень-то вежливо. Получится, что мы ей не доверяем.

— Тогда надо сказать, что ни в какой я Питер не поеду, что поживу какое-то время здесь, в Москве, проведаю своих родственников, погуляю…

— Думаешь, поверит?

— Но ведь это же мое дело — возвращаться домой или нет. Вот и скажу, что остаюсь в Москве. Поблагодарю за помощь, заплачу им. Знаешь, они чудесные девушки. Но теперь, когда я с тобой, в безопасности, думаю, я со всем могу справиться сама.

— Вот и отлично.

— Значит, отправим их домой, а сами поедем в Питер, да?

— Конечно! Когда еще представится такой случай? Я узнал из Интернета. Я же писал тебе, помнишь, в прошлом году, что этот особняк выставлен на продажу. И цена — просто астрономическая. Мы с тобой должны осмотреть его.

— Юрий… Я должна тебе кое-что объяснить. Дело в том, что я не знаю, зачем нам с тобой ехать в Питер. Время от времени всплывает что-то, связанное с каким-то наследством, домом и мельницами или мельничихами. Что это за дом?

— Джейн… неужели ты все забыла?

— …

— Этот дом… Когда дядя Мэтью был жив, он собирался подарить его нам двоим. Но никаких юридических действий в этом направлении он вроде бы не сделал. Или сделал… Словом, последний раз, когда мы с тобой об этом говорили, ты сказала, что в завещании об этом ничего не было сказано. Но поскольку дядя умер, то вполне вероятно, что этот дом должен достаться нам по закону.

— В завещании ничего не сказано? Но дядя Мэтью был очень аккуратным человеком и уж не болтуном, это точно. Может, он уже продал его или подарил кому-нибудь?

— Вот это-то мы и хотели узнать. А еще в этом доме хранится коллекция серебряных статуэток, изображавших пастушек и мельничиху, выполненных Августом Хольмштромом — главным ювелиром Фаберже. Ты сказала мне тогда еще по телефону, что эта коллекция принадлежит моей матери. Дело было так. Когда умер ее дед, Джеймс Фишер, половину жизни проживший в Петербурге, дом перешел по наследству нашему дяде Мэтью. Этот Фишер написал в завещании, что коллекция серебряных статуэток после его смерти должна перейти его внучке, моей матери, Эстер. Ведь Фишер — ее девичья фамилия. Но наш дядя Мэтью был непростым человеком и… как бы это сказать, чтобы не обидеть тебя… не совсем чистым на руку. Словом, он припрятал эту коллекцию. И вот, уже будучи совсем больным, он рассказал тебе о том, где в настоящее время хранятся эти статуэтки — все в том же доме. Это были твои слова, Джейн!

— И что?

— Да то, что мы — единственные наследники дяди Мэтью, и если он не оставил завещания и не успел распорядиться этим домом, то мы можем попробовать получить его. Еще он сказал, что, помимо этой коллекции, там есть кое-что еще, какая-то гравюра или рисунок, который, в свою очередь, должен достаться тебе. И все это хранится в Голубой комнате особняка.

— Но почему я не знаю даже адреса, где находится этот дом?!

— Вот уж не знаю. Вероятно, тебе здорово настучали по голове.

— И ты до сих пор думаешь, что это случайно? Что я приехала в Россию, можно сказать, за наследством, и именно в первый же день приезда мне, во-первых, не дали встретиться с тобой, во-вторых, пытались убить. Или, во всяком случае, сделали что-то, возможно, какой-то укол, после чего я потеряла память.

— Джейн… Успокойся. Теперь, когда все позади, ты должна успокоиться и настроиться на то, что мы в самое ближайшее время отправимся в Питер.

— Юрий… Ты только что сказал, что особняк выставлен на продажу. Но кто продавец, если дядя Мэтью умер? Я что-то не понимаю.