Шестой грех. Меня зовут Джейн

Тая сидела на диване, разглядывая свои ухоженные ногти, и видно было, что она говорит, нисколько не задумываясь о сказанном, и уж тем более не пропускает больную для Людмилы тему через себя. Так, девочка-картинка, у которой все в полном порядке. Ну и что, что Нестор не стал ей близким человеком, он ей таким никогда и не был, не то что Гоша Людмиле…

— Тая, дорогая, ты младше меня на десять лет. — Люся попыталась быть с нею вежливой, а потому отвечала соответствующим тоном, то есть в точности повторяя ее дежурные интонации. — У тебя впереди еще вся жизнь, к тому же ты, быть может, не так привязана к своему Нестору, как я к Гоше. Мы с ним прожили двенадцать лет, и я знаю, каким он может быть по отношению ко мне. Когда мы были бедны, мы любили друг друга, и каждый его успех был нашей общей удачей, семейной, понимаешь?.. И вообще, тогда у нас была семья. Сейчас же все изменилось. Он совершенно перестал интересоваться мной. А уж как на женщину и вовсе внимания на меня не обращает. Твой-то Нестор не смог бы не обратить внимания на такую красавицу, как ты.

— Да, я еще пока нравлюсь ему. Но, думаю, лишь потому, что он тоже молод и полон мужских сил. Хотя… Ох, Люся, я ничего не знаю… Но ты правильно сказала — смерть Кристины как-то встряхнула нас всех, кто ее знал. Она своей смертью напомнила нам о том, что мы должны дорожить своей жизнью, любить себя и не растрачивать попусту свои силы на разную чепуху. Подумаешь, муж изменяет! Да, это неприятно, и это бьет в первую очередь по женскому самолюбию…

Таечка вдруг оживилась, разговорилась. Спинку выпрямила, ручки сложила на коленях. Ну словно кукла! Определенно, у Нестора отличный вкус. И пусть она необразованна и не готовилась к браку с олигархом, как того требуют нынешние условия жизни — раз уж хочешь за богатого, стремись ему соответствовать (говорят, Нестор подобрал ее просто на улице, как голодного котенка, а до этого она продавала пиво в ларьке), — все равно она была интересным человеком, и в ней чувствовался некий человеческий магнетизм. К тому же от нее, в отличие от остальных знакомых Людмилы, не исходила опасность, не чувствовалось в ней жизненной угрозы потенциальной соперницы. Она была добрым и вовсе не подлым человеком, поэтому в ее присутствии можно было расслабиться и вести себя естественно.

— Да, ты права, — согласилась с ней Людмила, — мое самолюбие ужасно страдает. И что же мне теперь делать? Забыть о нем?

— О Георгии?

— Да нет, о самолюбии?

— Ни в коем случае! Просто надо уяснить для самой себя, что любовь не вечна и что на твоем месте мог бы оказаться и твой муж, если бы ты, к примеру, остыла к нему… Его холодность отнюдь не говорит о том, что ты подурнела, постарела, разжирела или что-нибудь в этом духе и якобы поэтому он предпочел тебе более молодую и привлекательную женщину. Нет, все дело в нем самом, в его мироощущении, понимаешь? Время сделало с ним то, что ты сейчас в нем замечаешь. Время и работа. Ну и еще, конечно, его окружение. Будь уверена, что, если ему станет плохо, он заболеет или — не дай бог, конечно, — у него появятся серьезные проблемы в бизнесе, он обратится за помощью или даже жалостью именно к тебе, к самому близкому и дорогому для него человеку. Вот скажи, Люся, ты любишь его?

— Думаю, да.

— Если любишь, то будешь продолжать любить его и такого, каким он стал. Но чтобы тебе было не так тяжело из-за этих неожиданных для тебя перемен, постарайся и ты найти в своей жизни что-то такое, что отвлечет тебя от невеселых мыслей и принесет тебе новые приятные ощущения.

— Любовника, что ли?

— Можешь и любовника завести. Все, что угодно, кого угодно… Я вот, к примеру, полюбила классическую музыку.

И тут Людмила расхохоталась. Как же смешно и нелепо она произнесла эту фразу! Словно похвасталась, дурочка. А чем тут хвастаться? Сплошной самообман…

— Люда, ты так странно посмотрела на меня… — почему-то порозовела Таисия. — Словно ты не веришь мне. Поверь мне, среди классической музыки, которая порой раздражает нас, даже просто действует на нервы, есть и такая, которая уносит человека с фантазией или просто много пережившего куда-то очень далеко. Это просто сюрреализм какой-то! Слушаешь музыку — и переносишься, телепортируешься туда, где тебе было либо очень плохо, либо, напротив, очень хорошо. А еще ты словно возвышаешься над собственными проблемами. И многое кажется тебе просто бесполезной суетой…

— Ты здорова, Таечка? — не удержалась от сарказма Людмила. — О какой телепортации ты говоришь?

— Ладно, оставим это, — еще гуще покраснела Тая. — Может, я просто пока не могу выразить словами свои чувства, но когда-нибудь я этому научусь. Просто я хотела помочь тебе как-то отвлечься от твоих проблем, от того, что отравляет тебе жизнь и мешает наслаждаться ею в полной мере. Поэтому и рассказала о музыке. О том, как она помогла и продолжает помогать мне. Но существует много других средств…

Она вконец стушевалась, и Людмила даже пожалела о том, что она не сумела скрыть свою иронию в отношении увлечения Таи классической музыкой.