Шестой на закате

Нет, лучше не думать об этом. В голове и так крутилось слишком много сомнительных умозаключений. Что будет, то будет. Нужно сосредоточиться на джунглях и таящихся в них опасностях. Как только Закат отошел от ручья, перед ним неожиданно появился его труп.

Он прыгнул вперед и развернулся, услышав негромкое шипение. Из небольшой трещины в земле с характерным звуком вырвался воздух, следом хлынул поток крошечных желтых насекомых размером с булавочную головку. Новая колония смертомуравьев? Если бы он задержался там чуть дольше, тревожа их скрытое гнездо, они бы успели заползти в обувь. Один укус — и ты покойник.

Закат наблюдал за скоплением ползающих насекомых дольше, чем следовало. Они вернулись в гнездо, не найдя жертвы. Место их обитания часто выдавал бугорок на земле, но сегодня Закат ничего не заметил. Его спасло только видение Сак.

Такова жизнь на Патжи. Даже самый осторожный траппер может совершить ошибку, но смерть могла отыскать его и без этого. Патжи был деспотичным, мстительным родителем и жаждал крови каждого, кто ступал на его берега.

На плече защебетала Сак. Закат благодарно почесал ей шею. Она будто извинялась — предостережение едва не запоздало. Однако, если бы не птица, Патжи добрался бы до него уже сегодня. Закат отогнал назойливые вопросы и продолжил путь.

Когда он наконец дошел до убежища, над островом сгустились сумерки. Две из установленных растяжек оказались обезврежены. Ничего удивительного, они были намеренно плохо замаскированы. Закат прокрался мимо еще одного гнезда смертомуравьев — это было больше предыдущего, и старая трещина в земле позволяла насекомым в любой момент хлынуть на поверхность. Трещину заткнули тлеющей веткой. Грибницу ночеветрянок, которую он разводил много лет, залили водой, чтобы грибы не выбросили споры. Следующая пара растяжек, замаскированных уже более надежно, тоже была обрезана.

«Хорошая работа, малец!» — подумал Закат.

Юнец не только избежал ловушек, но и обезвредил их на случай, если придется убегать тем же путем. Но кто-то должен научить его не оставлять следов. Конечно, эти следы сами по себе могли оказаться ловушкой — попыткой заставить Заката потерять бдительность. Поэтому он лишь сильнее насторожился, продвигаясь вперед. Да, здесь юнец наследил еще больше: отпечатки обуви, сломанные стебельки, другие знаки…

Вверху, в кроне дерева что-то зашевелилось. Закат помедлил, прищурившись. С ветвей свисала женщина, пойманная в сеть из желетросных лиан — они вызывали онемение и лишали способности двигаться. Итак, одна из его ловушек все-таки сработала.

— Э-э-э… привет, — сказала женщина.

«Женщина. — Закат вдруг почувствовал себя глупцом. — Ступня меньше, шаг легче…»

— Сразу хочу пояснить, — произнесла незнакомка. — Я не собираюсь ни красть твоих птиц, ни нарушать границы твоей территории.

Закат подошел ближе, чтобы рассмотреть женщину в угасающем свете дня. Он узнал ее: одна из тех клерков, что присутствовали на встречах в компании.

— Ты обрезала мои растяжки. — Слова непривычно перекатывались на языке, и фраза вышла обрывистой, будто он проглотил пригоршню пыли, — следствие нескольких недель молчания.

— Э… да… Я думала, ты сможешь их заменить. — Она помедлила. — Прошу прощения.

Закат отступил на шаг назад. Женщина медленно вращалась вместе с сетью, в которую снаружи вцепился авиар. Как и его птицы, он был ростом с три кулака, но с бело-зеленым оперением. Стример — на Патжи эта порода не водилась. Закат почти ничего не знал о стримерах, кроме того, что, как и Кокерлии, они защищали разум от хищников.

Заходящее солнце удлиняло тени, небо темнело. Скоро придется затаиться на ночь, ибо с темнотой пробуждались самые опасные хищники острова.

— Клянусь, я не собираюсь ничего у тебя красть, — сказала женщина из своих пут. Как же ее звали? Наверняка ему говорили, но он не мог припомнить имя. Что-то нетрадиционное. — Ты ведь меня помнишь? Мы встречались в компании.

Он не ответил.

— Пожалуйста, — добавила она. — Я бы предпочла не висеть вниз головой на дереве и истекать кровью, привлекая хищников. Если ты не против.

— Ты не траппер.

— Ну, нет. Наверняка ты заметил, что я женщина.

— Бывали и женщины-трапперы.

— Лишь одна. Была только одна женщина-траппер, Яалани Отважная. Я сто раз слышала ее историю. Может, тебе будет любопытно узнать, что почти в каждом обществе есть миф о женщине, занимающейся мужской работой. Она отправляется на войну, переодетая мужчиной, или ведет в бой отцовское войско, или промышляет на острове. Я убеждена, что подобные истории существуют только для того, чтобы родители могли сказать дочерям: «Ты не Яалани».

Женщина оказалась болтливой. Даже слишком. Как и многие на Ээлакинских островах. У нее была такая же смуглая кожа, как у Заката, и говорила она на языке его народа, но этот ее легкий акцент… Закат все чаще слышал его на родных островах. Так разговаривали те, кто получил образование.

— Можно меня спустить? — Ее голос немного дрожал. — Я не чувствую рук. Мне… не по себе.

— Как тебя зовут? Я подзабыл.

Слишком много болтовни. Слова резали слух. Здесь должно быть тихо.

— Вати.