Шестой остров

Через несколько месяцев после восшествия Хенина на трон ИТТ Кубинская революция национализировала «Телефонную компанию». Это было для Хенина одной из первых неприятностей. Неприятностью, да, и неожиданностью, подтверждавшей его опасения: империя полковника Бена — всего лишь карточный домик, не защищенный от ураганов эпохи. Международная обстановка становилась все более неустойчивой.

Разветвленный аппарат шпионажа, которым гордился полковник Бен во время второй мировой войны, оказался в шестидесятые годы бездействующим. Полковник не создал никакого аппарата. На самом деле его хваленый шпионаж был всего лишь естественным результатом привилегированного положения компании, оказавшейся в центре мировых коммуникаций, однако смешно было бы считать его настоящим разведывательным органом. При Хенине ИТТ должна была работать на самом высоком уровне стратегической разведки. Хенин глядел в оба, чтобы ни один конкурент не опередил его, чтобы никакая смена правительства не застигла его врасплох, чтобы от него не ускользнула ни одна новость в мире, способная принести прибыль.

В марте 1963 года Хенин уже разработал свою «Философию приобретения».

Библия? Руководство?

И то и другое, но прежде всего — плод трех с половиной лет анализа и размышлений.

Хенин пришел в ИГГ в пятьдесят четыре года.

У Хенина уже был позади тридцатилетний опыт работы в крупных фирмах.

И в «Философии приобретения» он сконденсировал весь свой «know how» ¹ в трех пунктах: контроль, информация, разнообразие.

Контроль — дабы укрепить шатающийся карточный домик, оставленный ему полковником. Информация — дабы избежать неожиданностей. Разнообразие — дабы превратить ИТТ в самую могущественную личную империю в истории.

Хенин отказался от принципа приобретения родственных предприятий, господствовавшего во всех крупных монополиях. Хенин предвидел, что ИТТ следует приобретать предприятия всех профилей, большие и малые, в любой части света. И для этого требовались всего две вещи: строжайший контроль и информация. Контроль был обеспечен. Никто в мире не владел так искусно практикой финансового контроля, как Хенин. А информация? Что за вопрос! Кто мог лучше, чем ИТТ, создать всемирный аппарат информации, разведки, шпионажа или как там это еще называется?

О да! Кто тут мог превзойти «Интернэйшнл телефон энд телеграф»?

1937

Труд, экономия, повиновение. Вот девиз, который помог Лисинио Лобо проложить себе дорогу в жизни. А скольких лишений и жертв это ему стоило!

Он был сыном пастуха из гор Понтеведры¹²¹³, одного из тех, кто, очутившись на американской земле, жадно хватались мозолистыми руками за рукоять мотыги и за виноградную лозу или же азартно овладевали доходным искусством коммерции. Лисинио Лобо вырос в суровой обстановке, царившей в их семье по традиции и по необходимости, а в Уругвае еще усугубившейся из-за жажды разбогатеть, терзающей иммигрантов. Ради этого они пересекают моря и океаны, ради этого покидают родной клочок земли. Единственными часами отдыха для Лисинио Лобо в детстве были воскресные вечера, когда родители, после церковной службы, брали его летом на реку или же зимой — на прогулку, круг за кругом, по площади города Тринидада ¹⁴. Если не считать еды, в которой, по какому-то атавистическому инстинкту, ни один крестьянин себе не отказывает, Лисинио Лобо испытал в детстве большие лишения и трудности. Галисийский крестьянин, превратившийся за короткий срок в буржуа, продолжал применять в своем деле те же драконовские методы, которые помогали ему выжить на родине. Кроме четырех часов, ежедневно проводимых в школе, Лисинио приходилось по двенадцать часов работать в лавке — убирать, таскать ящики, сидеть за прилавком, доставлять клиентам покупки на дом.

Все члены семьи трудились не покладая рук. Отец и двое старших братьев оставались в лавке до двух-трех часов ночи, занимаясь разгрузкой напитков, а в полпятого уже снова были на ногах, чтобы водой и спилками очистить пол от плевков и блевотины ночных посетителей и приготовить кофе с молоком для шоферов, которые начинали являться с пяти часов.

В шесть вставал Лисинио, они с сестрой принимались за уборку лавки — орудовали метелкой из перьев, отчаянно терли тряпкой, как требовал отец, который затем проверял их работу, трогая негибким, но проворным пальцем полы, стены, полки, шкафы, бутылки, в общем, все поверхности, где могло остаться незамеченным пятнышко пыли, волоконце нитки, притаившаяся молекула жира.

Когда отец умер, Лисинио было всего четырнадцать лет. На семейном совете решили отправить его в Монтевидео, на большой склад шерсти, где ему обещали работу. По вечерам он будет изучать коммерческое дело и бухгалтерию и таким образом сможет в будущем стать полезным в магазине «Наследники Лобо».

Лисинио получил должность рассыльного. И хотя он жил в Уругвае с шести лет, ему, выросшему в их довольно замкнутой семье и в атмосфере провинциального городка Тринидад, первые недели в столице дались очень нелегко.

Едва он появился на складе, начались насмешки.