Шестой уровень

   Прежде чем войти в зеркальные двери «Хилтона», Турецкий остановился и, задрав голову, какое-то время внимательно следил за люлькой, которая медленно двигалась вдоль фасадной стены отеля на уровне десятого этажа. В люльке стоял парень в форменном комбинезоне и длинной шваброй водил по окнам, смывая с них налипшую за прошедшую ночь городскую пыль. На каждое окно уборщик тратил около двух минут, после чего нажимал на пульте комбинацию кнопок, и люлька самостоятельно меняла направление, двигаясь к еще не охваченному шваброй участку стены.

   За три дня наблюдений удалось установить, что уборщик начинает свою работу ровно в восемь утра и до полудня успевает промыть все окна. Точно такая же люлька висела с другой стороны отеля.

   Швейцар услужливо пропустил Турецкого в свои владения, не упустив возможности придирчиво осмотреть потенциального постояльца. Увиденное его удовлетворило. Александр был одет элегантно и по-деловому: темный плащ прикрывал однобортный пиджак с уголком платка в петлице, на ногах блестели лакированные туфли, в руке раскачивался атташе-кейс.

   В холле «Хилтона» было безлюдно, лишь двое мужчин почитывали газеты, сидя в удобных креслах у искусственного фонтана. Александр сразу понял, что это секьюрити. Работа у них такая — целыми днями читать газеты в холле, искоса наблюдая за происходящим.

   —  Мне нужен номер на одного, — сказал по-английски Турецкий, вальяжно облокотившись на стойку рецепции. — Я пробуду в Токио три дня. Мое имя Питер Реддвей.

   Девушка-портье распахнула перед ним регистрационную книгу и указала место для подписи. Он поставил размашистую закорючку и в следующий момент получил ключ.

   — Как вы будете расплачиваться? — спросила его портье. — Кредитной карточкой или наличными?

   — Кредитной карточкой, — не задумываясь, произнес Александр.

   — Аригато, — поблагодарила японка и выдала Турецкому ключ.

   На самом же деле в его кармане лежала столь незначительная сумма, что ее вряд ли хватило бы для оплаты пяти минут проживания в отеле. Наивные японцы, они еще не додумались, как русские, брать предоплату...

   Поднявшись на свой этаж, Турецкий сделал пару шагов по коридору, но тут же вернулся в лифт и снова спустился в холл.

   Завидев его, портье растянула свое и без того плоское личико в улыбке, означавшей: «Я к вашим услугам, Ред-двей-сан».

Секьюрити одновременно перевернули страницы своих газет.

— Это какой номер? — спросил он.

— Вы ходите поменять сторону? — тут же нашлась портье.

— Да, да! Поменять сторону. Не люблю солнце.

   — Аригато. — Девушка протянула Турецкому другой ключ, а первый вернула на золотистый гвоздик, под табличку с соответствующим номером.

   Александр открыл кейс, извлек из него продолговатый бумажный сверток.

— Вы можете положить это в сейф?

   — Конечно. — Портье взяла сверток и скрылась за дверцей. Она отсутствовала всего несколько секунд, но за это время Турецкий успел пролистать регистрационную книгу и обнаружить нужную запись...

Едва он вошел в свой номер, как бросился к телефону.

— Вениамин? Я на месте. Семьсот сорок пятый.

Да, седьмой этаж, окнами на улицу. Как у тебя?

   —  Пока никак, я ждал твоего звонка. Кирюха пошел вантуз покупать, Митяй попрыгал за биноклем. А можно к тебе на минутку?

— Это еще зачем?

— Помыться хочу, сил нет.

— Отложим это до лучших времен.

— Ну вот... Я так не привык...

   — Слушай внимательно. Нам повезло, под девятьсот двадцать шестым живет профессор Хофман, немец. Он будет здесь еще неделю.

— Целый люкс занимает? Один?

— Все, отбой. Займись делом. Я свяжусь.

Турецкий бросил трубку на рычаг, быстро скинул с себя одежду, прошлепал голыми пятками в ванную и с замиранием сердца встал под душ. Теплая вода начала нежно ласкать его тело... Ах, как давно он не испытывал такого блаженства!..

   Митяй долго возился с замком, запиравшим чердачный люк. Торопиться было некуда, да и громко шуметь воспрещалось — все-таки доходный дом, еще какой-нибудь бдительный жилец услышит да и выглянет на лестничную клетку...

   Наконец тонкая дужка треснула под нажимом обрезка железной трубы.

   Оказавшись на чердаке, Козлов вынул из кармана пластмассовую детскую рацию, вытянул из нее антенну. В динамике что-то зашуршало, захрустело.

— Александр, Александр, Саш, выхожу на крышу... Прием...

— Понял тебя... Наблюдай... Прием...

Слышимость была отвратительная, но все же голос Турецкого иногда пробивался сквозь помехи.

   Да, денег хватило только, на игрушку, но и она позволяла держать какую-никакую связь: расстояние между говорившими было ничтожно мало. Козлов находился в доме напротив «Хилтона», метрах в тридцати от Турецкого. Присев у невысокого бордюрчика, огораживавшего край крыши, Козлов приставил к глазам бинокль, навел фокус... Девятый этаж, крайнее правое окно. Спальня номера люкс.

— Я вижу его, прием... Хоть бы жалюзи опустили, олухи…

Капитан с закрытыми глазами лежал на широкой кровати. Его левое запястье было пристегнуто наручниками к высокой кроватной спинке. В соседней комнате, у телевизора, спиной к Митяю, сидел коренастый мужчина.

   —  Один охранник, прием... Нет, появился второй... Застегивает ширинку...